– Поговорите с моей идиоткой, напугайтечем-нибудь или постарайтесь убедить, что учиться надо, нас она не слушает.

Вера Ивановна улыбнулась:

– Ну за такую услугу денег не берут,приезжайте сегодня вечером ко мне домой, в пять, попробуем обломать девицу. Усамой сын подрастает, поэтому отлично понимаю вашу тревогу. Да, маленькие детиспать не дают, от больших сам не уснешь!

Провожаемая этой сентенцией, я ринулась кмашине. Надеюсь, мои дома, и удастся кого-нибудь уговорить.

Иногда судьба бывает благосклонна. За столомпреспокойненько обедали Маня и Зайка. Мой взгляд бегал по их лицам. Безусловно,Ольга больше походит на студентку, но может с презрением отвергнуть дурацкуюпросьбу, Маруська тут же радостно согласится. Но на ее мордашке четко написанпочти детский возраст.

Дождавшись, пока невестка проглотит варенуюкапусту, пошла за ней в спальню и лицемерно завела:

– Заинька, по-моему, пора перестатьсидеть на диете, ты так исхудала за последнее время, скелетик, да и только.

Девушка удовлетворенно вздохнула и сообщила:

– Борьба с целлюлитом скоро окончитсямоей полной и бесповоротной победой!

Но я уже неслась дальше:

– Какая хорошенькая новенькая собачка,где взяла?

Последовал длительный рассказ об удачномприобретении фарфоровой фигурки.

Потом я с восхищением ухватила начатое вязаньеи принялась нахваливать работу:

– Удивительный орнамент, настоящеепроизведение искусства! Сложнейший узор!

Но Ольга заподозрила неладное и суровопоинтересовалась:

– Чего надо?

– Неужели не могу зайти просто поболтать?

– Дарья, – не выдержалаЗайка, – говори живо, зачем я тебе понадобилась!

– Съезди со мной к одной даме и изобразиизбалованную дочку «новых русских».

– Зачем?

– Очень надо.

– Кому?

– Мне.

– Насколько помню, – протянулаОльга, разглядывая себя в зеркале, – последний раз, когда я по твоейпросьбе ездила на свидание с неким красавцем, дело весьма плохо закончилось.Просто скандал. Аркадий нас чуть не убил.

Я молча повернулась и пошла к двери.

– Постой, – оживилась Зайка, –ты куда?

– Попрошу Маньку, вот уж у кого отличныеактерские способности.

Ольга не снесла такого унижения.

– Я тоже могу изобразить что угодно.Когда едем?

– Сейчас, только одеться надосоответственно.

– Не учи ученую, – отмахнуласьневестка, подбегая к шкафу, – значит, капризная девица богатенькихБуратино? Иди к себе, минут через пятнадцать спущусь.

Я выждала для верности полчаса и, сев в«Вольво», погудела.

Из парадной двери выпорхнула невестка. Челюстьу меня тихо отвисла – никогда не видела Ольгу в подобном виде.

Длинная шубка из светлой норки подоломподметает пол. Под ней надет ярко-красный кожаный костюмчик с умопомрачительнымвырезом почти до пупка. Впрочем, юбка заканчивалась примерно там же, где идекольте. Длинные и стройные Ольгины ножки засунуты в белые лайковые сапоги сботфортами, платформа такая, что, спрыгнув с нее, можно покончить жизньсамоубийством. Там, где заканчиваются ботфорты, мелькают черные сетчатыеколготки.

Но основная метаморфоза произошла с головой.Обычно аккуратно причесанные волосы блондинки от природы сейчас быливзлохмачены, на глаза свисали разноцветные пряди – розовые, красные,фиолетовые. В ушах куча серег, лицо размалевано до невозможности.

Увидав мою отвисшую челюсть, Зайкаухмыльнулась и, растопырив украшенные перстнями пальцы, протянула:

– Маманя, защелкни протезы, ты чего, внатуре, дочурку не признала, старая жаба!

Потом вытащила откуда-то из-под мышки Жюли испросила:

– Ну как?

Я глянула на йоркширскую терьерицу. Челкусобачки украшал сапфировый зажим, а на тоненькой шейке моталась золотаяцепочка.

– Впечатляет.

Ольга выдула громадный пузырь из жвачки, потомловко щелкнула его и заявила:

– Давай, мамашка, инструктируй, мы тебяне подведем.

На этот раз, не успели мы позвонить, как дверьраспахнулась, и мы вступили в холл. Судя по обалделому взгляду Никитиной,внешний вид Зайки произвел на нее должное впечатление. Ольга небрежно дернулаплечом, шубка упала.

– Мама, – протянула девушка, –подыми.

Я подхватила пахнущий духами мех и водрузилана вешалку. Нас провели в гостиную. Скорей всего ее сделали из двух комнат,потому что в середине потолка провисала балка. Помещение обставлено роскошно –белая кожаная мебель, туркменские ковры, настенные часы «Павел Буре»,полированные шкафы и золоченые статуэтки лошадей. Полное смешение всяческихстилей. Похоже, хозяйка просто покупает, что подороже. Ну где она отрыла этукартину, висящую между окнами? Нагая, весьма толстомясая дама томно возлежит напарчовом диване, рядом – косорыленький амур с кувшином. Варварское великолепие.Но чудовищнее всего люстра. Двадцать четыре бронзовые паучьи лапки, украшенныерозетками и завитушками.

– Пить хочу, – капризно протянулаОльга.

– Сейчас чай вскипит, – приветливоответила хозяйка.

– Только цейлонский, – строгопредупредила Зайка, – велите индийский не подавать.

И она спустила Жюли на пол. Терьерица немногоповертелась на месте и навалила ароматную кучку прямо посередине бежевогоковра.

– Мама, – заныла капризным голосомОльга, – убери!

Ну, это уже слишком! Вера Ивановна бросила наменя сочувственный взгляд и велела Зайке:

– Возьмите в туалете совок и веник.

– Я? – возмутилась невестка. –Я? Совок и веник? Да ты, дорогая, никак ума лишилась. За деньги небось делоделаешь, так помалкивай, Макаренко! Мать, иди и убери.

Я пошла в глубь коридора, миновала пустуюкухню и походя заглянула в четыре комнаты. Никого, никаких следов Базиля.

В ванной горы разнообразных средств, вчастности, штук восемь лосьонов и одеколонов после бритья. Но, насколько помню,Базиль долгие годы пользуется парфюмерией «Буржуа», а ее-то тут и не видно.