Затем спутала день отлета в Париж, явилась вШереметьево 29 декабря и вытащила из сумочки билет на 28-е. Словом, следовалопринимать экстренные меры. Гадкие дети наперебой давали ехидные советы.

– Завязывай узелок, – велел Кешка.

– Ага, – засмеялась Ольга, –прикинь картину. Вечер, в полумраке у камина сидит Дарья и перебирает веревку сузлами, пытаясь вспомнить, зачем она их тут навертела!

– Тогда пусть, как Оксана, ставит на рукекрестик, – предложила Маня.

– И превратится в татуированногоуголовника, – вновь осталась недовольна Ольга.

Присутствующий при разговоре АлександрМихайлович рассмеялся:

– Подарим ей ежедневник, сам туда всезаписываю, память стала никуда.

Я с благодарностью взглянула на приятеля и квечеру получила от детей красивую толстенькую книжечку в кожаном переплете. Этои впрямь оказалось крайне удобно. Только нужно в нее регулярно заглядывать, нопро то, что Машин день рождения 6 сентября, я уже не забыла, да и Кешке купилаподарок заранее.

Полковник взял склерозник, полистал и спросил:

– Вот записано: 2 ноября – купитьзанавески.

– А, – радостно вскрикнула я, –точно, Зайка велела обновить гардины, и пришлось почти весь день мотаться помагазинам.

– Где была?

Я призадумалась.

– Дом ткани на Ленинском проспекте, ГУМ,ЦУМ, фирменный магазин «Драпировка» на Прямикова.

– Все?

– Вроде на Прямикова очень устала, тамкилометры тканей, в глазах зарябило. Гуляла, гуляла по залам, но ничего ненашла и домой порулила. Бестолковый день вышел, глупый и пустой…

– Не купила?

– Нет, придется опять ехать, да еще вчераГаля ухитрилась поджечь занавески, Зайка просто вне себя была сегодня,приказала хоть какие-нибудь привезти. Вот от тебя и отправлюсь.

– Ну-ну, – процедил полковник ипринялся задавать другие дурацкие вопросы, а под конец спросил совершеннейшуюглупость:

– У тебя ведь вишневый автомобиль«Вольво»? Такой темноватый цвет с отливом?

– Можно подумать, никогда на нем некатался, – огрызнулась я.

– А сиденья цвета кофе с молоком?

– Да, очень маркие, в салоне даже слегкацену сбавили – никто не хотел покупать.

– А ты приобрела? И моешь теперь каждыйдень?

– Нет, конечно, натянула черные чехлы, ипорядок.

– Номер автомобиля?

– Слушай, прекрати, – взорваласья, – сам превосходно знаешь!

– Это официальный допрос, – отрезалполковник, – изволь отвечать, а то напишу – «отказывается даватьпоказания» и задержу на семь суток.

– Не имеешь права, только до выясненияличности, а паспорт вот, в сумочке лежит!

– Было бы желание арестовать, а поводнайдется, дай сюда. – И он выхватил бордовую книжечку.

Несколько секунд стояла тишина, потом раздалсяудовлетворенный голос:

– Ага, ну так и знал – под фотографиейнет личной подписи, и паспорт недействителен.

– Ты чего! – заорала я.

– Того, – передразнилполковник, – нарушение нашел, непорядочек в документах, так какой номер упринадлежащего вам «Вольво», гражданочка?

– 625 ке, – машинально сообщила я иокончательно обозлилась. Задурил мне голову и добился, чего хотел. Следующийчас прошел примерно так же. Наконец, сжимая в кулаке пропуск, я вылетела наулицу, где бушевала ноябрьская непогода, и утерла пот. Интересно, если АлександрМихайлович ухитряется довести почти до обморока ни в чем не повинногосвидетеля, то как же приходится настоящим преступникам?

Покурив и слегка успокоившись, я двинулась винститут. Та же учебная часть, те же женщины за столами, но реакция совершеннодругая. При виде хорошо одетой дамы инспекторши заулыбались и приветливо, чутьли не хором, поинтересовались:

– Вам помочь?

Но я подошла к Никитиной и довольнобесцеремонно, как, впрочем, и ожидается от богатой мадам, спросила:

– Верочка? Таня очень подробно васописала.

Начальница учебной части на секундупризадумалась, потом лицо ее разгладилось, и она радостно ответила:

– Танечка Корнилова?

– Она самая, – подтвердила я, тожеизлучая счастье, – именно Корнилова.

Давно знаю, хотите прикинуться посланцемкого-то из знакомых, называйте имя Таня, обязательно «припомнят».

– Чудесно, – щебетала ВераИвановна, – пойдем потолкуем спокойненько.

Меня вновь завели в комнатушку с чайником, нона этот раз из шкафа была извлечена баночка отвратительного индийского кофе инесъедобный польский кекс «Киви».

– Как там Танюша? – осведомиласьНикитина.

– Прекрасно, – решила я нераспространяться на опасную тему, – как всегда, вот обещала, что вы мнепоможете.

– Слушаю, – посерьезнела женщина.

Я принялась вдохновенно врать. Слава богу, неиспытываем с мужем никаких финансовых проблем, и сын преспокойненько учится вМГИМО, а вот дочь! Сплошное наказание, а не девчонка. На уме только гулянки данаряды, никакой серьезности, брату грубит через слово, а на днях повздорила сотцом. Муж взбесился и повелел в трехдневный срок пристроить мерзавку хотькуда, лишь бы при деле была.

Вера Ивановна задумчиво повертела чайнуюложечку.

– Уже конец ноября, скоро сессия…

– Вы девчонку пригрейте, – велела я, –мы справки достанем, вроде бы болела…

– Не надо бумажек, – отмахнуласьНикитина, – сама с педагогами договорюсь, только стоить будетсоответственно дороже, чем простое поступление…

– О чем речь, – махнула я рукой и,достав из кошелька платиновую кредитку, принялась постукивать ею постолу, – только Танечка говорила, что деньги после зачисления отдают.

– Естественно, – ответилаНикитина, – готовьте десять тысяч, в понедельник выпишу студенческий,тогда и расплатитесь.

Я изобразила смущение.

– Заплачу больше, если сделаете еще однодело.

– Какое? – насторожилась Никитина.