— Если бы не эти жилеты… — показал он на своюгрудь. — В меня было три прямых попадания.

— Какие у нас потери? — спросил Высоченко.

— Двое убитых, двое раненых: один в руку, другой вногу, — вздохнул Миленкин, потом посмотрел туда, где горел джипСеребрякова, и уточнил:

— У нас трое убитых.

— Пять человек вышли из строя, — подвелнеутешительный итог полковник, — и осталось только четыре машины, вместе сджипом Казбека.

— Их там трое, — напомнил Миленкин, вытираяпот, — и нас пятеро. Как раз на четыре машины хватит. В две смены. Араненые могут пересесть в джипы.

— Если только это было последнее нападение, —вздохнул полковник. — Ладно, скажи всем, что мы должны срочно уезжать. Иподсчитайте, скольких потеряли нападавшие.

Он вспомнил о Казбеке и, взяв телефон, обнаружил, что тотразбит. Он набрал номер Казбека. Но тот не отвечал. Полковник снова набрал егоНомер. И снова тот не ответил.

— Кажется, в две смены не получится, — сказалВысоченко, обращаясь к Миленкину; — По-моему, мы потеряли своегопроводника. Его телефон не отвечает.

Как ты думаешь, что там случилось?

События в доме Высоченко стали широко известны в Москве. Повсему городу ходили слухи о молодой женщине, которая сумела застрелить двухрецидивистов и остаться в живых. Дошли они и до Колесова. Вечером того же дняон вызвал к себе Родиона.

— Я проверял, — строго сказал он. — Крометебя, никто не знал, где именно жил Высоченко.

— Я его примерный адрес знал, — возразилРодион, — всего один раз был, когда нужно было за хороших людей попросить.Вы же сами посылали. А кроме меня, еще Семен знал.

— Ты мне про Семена не напоминай, — зло заметилКолесов. — Вспомни, может, ты кому-нибудь давал адрес Высоченко? Последниедни у тебя его адреса никто не спрашивал?

— Нет, — удивился Родион, — никто.

— Хорошо, — кивнул Колесов, — можешь идти.

Родион повернулся, чтобы выйти, постоял немного, помялся,потом повернулся еще раз и сказал, глядя на Колесова:

— Я Коле говорил, где он живет. Он у меня вчераспрашивал.

— Нашему Коле?.. — не поверил Колесов. Он молчалочень долго. Минуту, другую, третью. Молчал, вспоминая все, что ему былоизвестно. И рейс Коли два года назад в Среднюю Азию. И его арест. И егоосвобождение. И его загулы, и его новенький «БМВ», цена которого была явно душетой, которую он назвал своему патрону. Колесов достал карты, к которым онпристрастился уже давно и которые помогали ему успокаивать нервы, и началраскладывать пасьянс. Потом, словно вспомнив о Родионе, поднял голову.

— Что? — спросил он.

— Ничего, — испуганно ответил Родион, — а мнеидти?

— Иди, иди, — нахмурился Колесов, — иди,Родион, и никому ничего не рассказывай. Ты меня слышишь? Языком не болтай.

— Да. — Родион никогда не видел шефа в такомсостоянии. Тот словно потерял ориентацию, раскладывая свои карты. У негопоявился какой-то рассеянный взгляд, какой бывает у мужчины, впервые узнавшемоб измене своей жены. Гнев и боль приходят потом, сначала бывает именно эточувство растерянности. Родион молча вышел из комнаты, осторожно закрыв за собойдверь.

«Филя… — с холодной ненавистью подумал Колосов. —Это он мог заставить моего человека рассказать ему обо всем. Это он любитподсылать своих человечков везде и повсюду».

Именно Филя настоял на том, чтобы он сдал в прошлом годуЖеребякина, своего компаньона и помощника, которого застрелили в кабинетеКолесова, куда он явился на встречу.

В Москве только Филя мог организовать подобную пакость. Этотчеловек искренне считал, то его люди должны быть повсюду. Он справедливополагал, что обладание информацией есть самая большая власть, какая толькоможет быть у человека. Колесов продолжал раскладывать пасьянс. Значит, Филярешил сыграть в свою игру. Он расставил свои фигуры, как на шахматной доскерешив, что в нужный момент пожертвует таким слоном, как Колесов. Его пешки былии в отряде Высоченко, и у самого Колесова под боком. Только с этой девицей унего не получилось. Он послал туда двоих людей, а она оказалась болеепроворной, чем два его бандита.

Он подумал, что теперь Филя ему будет не нужен. Он сумелдоговориться с самим Хозяином, сумел все сделать как нужно. Самолет возьмутлюди Хозяина, и даже если Колесову достанется только четверть суммы, то и тогдаон может спокойно уехать из этой страны. А ведь они договаривались разделитьвсе деньги пополам.

Колесов задумчиво перебирал карты. Теперь нужно решить, чтоделать с Филей. Он вспомнил, что Родион эти три дня собирал по всей Москвелучших боевиков. И крикнул что было силы:

— Родион!

Тот стоял за дверью, словно ожидая этого призыва, и сразуворвался в комнату.

— Он тебя про поездку не спрашивал? — уточнилКолесов.

— Спрашивал, — выдохнул Родион.

— И ты сказал?

— Ничего не сказал. Вы же нам ничего не рассказали.Даже куда летали, не сказали. Зачем мне ему было врать?

— Да, — согласился Андрей Потапович, чувствуя, чтозадыхается. Помолчав немного, он неожиданно спросил, чуть скривив лицо от болив сердце:

— Ты людей отбирал? Ну для этого… для… И вдругсхватился за сердце. Родион испуганно подскочил к нему, видя, как лицо Колесовапостепенно становится пепельного цвета.

— Ничего, — оттолкнул его руку Колесов, —ничего, мне лучше.

Андрей Потапович достал таблетку валидола и положил подязык. Потом, чуть отдышавшись, спросил:

— Помнишь, кого мы отбирали?

— Конечно, помню.

— Можешь найти мне там одного человечка?

— Какого человечка? — спросил Родион, все еще непонимая, чего хочет его шеф.

— Толкового, — выдохнул Колесов, — мне нужентолковый парень.

— Один?

— Да-да, один. Толковый парень, который еще не успелзасветиться. И чтобы Филя и его охломоны о нем не знали. Есть у нас такой илиобо всех наших людях этот сукин сын все знает?

— Есть, — удивленно сказал Родион, — найдем,если хотите.

— Найди, — приказал Колесов, — найди прямосегодня. И скажи ему, что мы заплатим двадцать тысяч… нет, тридцать… нет,пятьдесят тысяч, если все сделает быстро.

— Что сделает? — шепотом спросил Родион.

— Если все сделает чисто, — продолжал Колосов, какбудто не слыша вопроса Родиона, — сразу получит пятьдесят тысяч.

— Это я понял, — кивнул Родион. — Что ондолжен сделать?