— И ты тоже.

Я прижимаюсь к Рустаму, пытаясь забыть сегодняшний день.

Не уверена, что смогу. Но все могло быть еще хуже, если бы Рустам не остановил их.

— Так вот, Рустам. Я хочу сказать, что покорность этой девушки… покорность Дианы — и есть ее защита. Не понимаешь, да?

Рустам качает головой. Нет.

— Покорность делает Диану гибкой. Эмин ее разрушает, а она принимает это как данность и собирается вновь. Подобно деталям магнита или пластилина! А вот вазу стеклянную, которая не знает других форм кроме как той, в которой она была создана… например, стекло — оно после первого удара разобьется. Вдребезги. Вот и я бы разбилась, Рустам. А она, магнит или пластилин, собирается по частям и дальше живет…

— Ее сила в покорности. Я понял. Но и магнит, и пластилин со временем теряют свои свойства, — задумчиво изрек Рустам.

Это были мудрые слова. И очень страшные.

* * *

Утром мы все вместе собрались на завтрак. Еду готовил повар, которого незадолго до запланированного переезда нанял Эльдар. Диана слабо ковыряла вилкой в салате, Рустам быстро уминал завтрак.

— Сегодня ты никуда не поедешь? — с надеждой спросила я у мужа.

— Нет. Выезд запрещен.

— Эльдар с Давидом одни на фронте? — усмехаюсь я слабо.

Фронт — это СМИ.

— Да. Мне досталась самая тяжелая работа. Охранять женщин, — усмехается в ответ Рустам.

Диана не реагирует на наш разговор. Она будто нас не слышит — настолько погрузилась в собственные мысли.

За столом воцаряется недолгая тишина.

— Диана, мы сегодня идем в сад. Помнишь?

— А? — девушка удивленно вскидывает на нас голубые глаза, — да, конечно. Я помню. Рустам, а вы не придумали, как будет лучше связаться с Альбертом?

— Сперва я поговорю с отцом. Только если Эльдар одобрит наш план, ты сможешь позвонить Альберту, — кивнул Рустам, — текст я дам.

— Уже так скоро? — восклицаю огорченно, — это ведь очень опасно. К тому же, здесь с нами тебе будет лучше, Диана…

— Мое место не здесь. Мне нужно к Эмину… как можно быстрее, — выдавливает Ди.

— Но почему? — хмурюсь я.

Тетя Милана приносит ко столу сладости. Я спешно благодарю повара и возвращаюсь к Диане.

— А вы не понимаете? — горько усмехается девушка, — меня похитил мужчина. Месяц я была непонятно где и непонятно с кем… вероятно, теперь Эмин застрелит меня. Не поверит в верность.

Я тяжело проглатываю печенье. Телефон пиликает, уведомляя меня о сообщении.

Опускаю взгляд. Мы еще вернемся к разговору с Дианой.

«Я говорил тебе, что ты не с тем связалась. Ты не послушалась. И вот, что с тобой произошло…».

Я быстро набираю ответное сообщение:

«Кто вы?».

«Это Миша, твой уже далеко не верный друг. Но я не хотел этого делать. Когда-нибудь ты простишь меня».

Ничего не понимаю. Что он такое говорит?

Телефон снова пиликает.

«Я бы хотел увидеть тебя сегодня. Ты далеко?».

«Я не могу встретиться сегодня», — черкаю быстро, забыв о том, что нахожусь за столом.

И это стало моей ошибкой.

— С кем ты переписываешься? — выдергивает меня из переписки голос Рустама.

Я поднимаю тревожный взгляд.

— Так… с друзьями.

«Значит, то сообщение было от тебя? Ты приказывал мне уйти от Рустама? Звучало, как угроза. Не ожидала от тебя такого».

«Я не хотел предавать тебя. Прости меня, Полька…».

«Что ты такое говоришь? О чем ты?», — не понимаю я.

«Мне плохо, Полина. Кажется, я умираю. Скажи мне, что ты прощаешь меня. Пожалуйста, скажи».

Следом на телефон поступает звонок. Я не успеваю ответить.

Телефон выпадает из моих рук. Прямо к ногам Рустама.

Медленно муж поднимает мой сотовый в свои руки, пока я все еще пытаюсь переварить написанное Мишей сообщение.

— Отдай, пожалуйста, — немного резко прошу я Рустама.

— Даже так? — вздергивает бровь, — кажется, я задал тебе вопрос. С кем ты переписываешься во время завтрака?

Меня начинает трясти от волнения. Миша умирает? Он шутит? Но почему тогда звонит?

Рустам не замечает мою дрожь из ревности.

И подступающих слез из-за нее же не замечает.

— Это друг. Миша.

Скольжу растерянным взглядом по Диане.

— Полина, ты плачешь? Что случилось? — замечает она мои слезы.

— Тот Миша, которому я советовал отвалить от моей жены?

— Ты все-таки угрожал ему? — восклицаю я, — неужели это правда?! А я ведь не поверила ему…

— Я не угрожал. Сказал не трогать тебя, и все, — морщится муж.

— Да, конечно. Ведь ты пообещал ему, что в следующий раз намекать будешь уже трупу! — я вскочила со стула, — немедленно отдай мой телефон! Это мои границы!

— Напомню тебе, что твои границы немного сузились с печатью штампа в твоем паспорте! — напоминает Рустам, гневно прищуриваясь.

— А я ничего не подписывала! И штамп не при мне ставили! И…

— Достаточно! — гаркнул Рустам.

И следом за мной поднялся.

Диана сидела неподвижно, не привлекая к себе внимание. Мне стало стыдно за наше поведение, но…

но ведь это эмоции!

— Как ты посмел угрожать моему лучшему другу? Совсем ревность довела, да?

— Ты наркомана что ли другом называешь? — выплевывает он с омерзением, — который квартиру с машиной продал себе на песок белый? Скоро и наследство папаши в ход пойдет. Не друг, а труп!

— Не смей! — закричала я, — ты ничего не понимаешь! Он многое для меня сделал…

— Чего я не понимаю? — глаза Рустама совсем сузились, — и что же он для тебя сделал? В жены, может, взял или ценой своей репутации братца твоего из дерьма вытащил? Или ценой жизни бегает и охраняет непутевую девчонку?!

— А ты, значит, всегда теперь мне брата припоминать будешь?! — всхлипываю с горечью, — раз так, то больше не бегай и не охраняй непутевую девчонку!

— Не всегда! — на его лице заходили желваки, — я хочу услышать, что этот наркоша сделал для тебя!

— Прекратите! — доносится женский голос сбоку, — прекратите! Она ведь беременна!

Диана с укором смотрит на Рустама.

— Вы не видите, она плачет?

Женская рука касается моей. Лишь сейчас ощущаю, как горят мои щеки от слез. На крики вышла даже тетя Милана.