И взгляд… уверенный, с вызовом. Как будто здесь, в этой богом забытой дыре посреди лагуны, она чувствовала себя защищённой и ничего не боялась.

Дамиана усмехнулась ему лукаво, так как умела только она, этой усмешкой притягивая его взгляд к родинке над губой, и произнесла с какой-то нарочитой церемонностью:

— Маэстро? И вот вы здесь! Добрый вечер. Прошу, входите, — она отдёрнула полог, сделав рукой пригласительный жест, — за неимением дворецкого, сгожусь и я. Принимать ванну и переодеваться не обязательно. Ужин будет позже. Оленину с супом я, конечно, не обещаю, но мясо Джакомо умеет готовить божественно.

Она явно над ним насмехалась, припоминая тот самый обед в палаццо, но Райно вдруг подумал, что будь он проклят, если не рад этой встрече! И всё вдруг стало просто: она здесь, рядом с ним, и ему не нужно сомневаться или волноваться…

…и это стало неожиданным открытием.

— Вы обещали вернуться, монна Росси, и обманули меня, — произнёс он спокойно, изо всех сил стараясь не выдать эту невольную радость.

— Я же не сказала, когда я вернусь, — усмехнулась она, чуть отступая в темноту. — А вы и не спросили. Входите, вас ждут.

Он пригнулся и шагнул в душный сумрак шатра.

Внутри горели лампадки, и в чашке курилось что-то пахнущее нагретой сосновой смолой. Мама Ленара сидела на постаменте в окружении красных подушек, и выглядела она почти в точности так, как Райно себе представлял. Он поздоровался сдержанно, цверра кивнула ему в ответ и указала морщинистой рукой на место напротив себя.

Некоторое время они молча глядели друг на друга, а потом цверра достала колоду карт и принялась раскладывать перед собой.

— Вы знаете, зачем я здесь. Может, сразу перейдём к делу? — спросил Райно как можно более спокойно.

— Я вам не нравлюсь, — произнесла цверра, не поднимая взгляда от карт. — Что-то в вашем прошлом заставляет вас меня ненавидеть.

— Что-то? — усмехнулся Райнере. — Обойдёмся без дешёвых спектаклей. Мою мать звали Грация делла Скала. Она приходила к вам, тринадцать лет назад. Вы ей гадали, и ваше предсказание не только оказалось ложью, но ещё и в итоге привело её к смерти. Мне стоило большого усилия прийти сюда и принять участие в судьбе цверрского гетто.

— Моё предсказание оказалось ложью? — мама Ленара подняла взгляд и в её чёрных глазах, казалось, отражаются блики огня. — И в чём же, синьор делла Скала? Я хоть и стара, но её помню… Женщину, одержимую величием дома Скалигеров. Все у меня бывают… Рано или поздно все приходят, чтобы узнать будущее. Вот и она приходила. Знаешь зачем? Её старший сын не мог оставить наследника. Она хотела это исправить…

— И ты дала совет, который отправил её в могилу! — глухо произнёс Райнере.

— А это ещё не всё, синьор. Она ещё хотела узнать, как остановить угасание зеркала, и спрашивала меня, как это сделать. И знаешь, что я ей сказала? Я сказала ровно то, что указали мне карты: ваша вражда убивает ваши зеркала. Ваша вражда убивает и ваши дома, и вскоре род ваш угаснет. А как всё исправить? «Твой сын приведёт в дом девушку из семьи врага. Она свяжет ваши семьи и даст вам наследника. Ты должна её поддержать». Вот что сказали мне карты. А уж не растоптать росток примирения было в её силах.

— Именно так всё и было, — ответил Райнере, глядя в глаза гадалке. — Она последовала твоему совету. Девушка из семьи Ногарола пришла в наш дом. В итоге из этого ничего хорошего не вышло.

— А я и не давала совета. Я лишь сказала то, что вижу. И карты велели просто ждать, уповая на милость богов. Но ваша мать сама решила, кто будет эта девушка, вместо того чтобы положиться на милость Светлейшей и ждать её знака. Она была нетерпелива, подталкивала судьбу в спину, и сама решила осуществить божью волю. А боги не любят, когда кто-то ставит себя наравне с ними. И ты это понял тогда, понял её ошибку. И ты пытался её остановить, но твоя мать была упрямой женщиной и сама решала, что ей делать. А теперь ты обвиняешь во всём меня — старую цверру, а не свою мать? — она покачала головой. — Запомни одно — если что-то спрашиваешь у богов, то следуй за их волей, а не думай, что ты умнее. Иначе они посмеются над тобой, — мама Ленара принялась переворачивать одну карту за другой.

— Это всё в прошлом. Сегодня меня не интересует воля богов, — ответил Райнере сухо, — меня интересует, кто проводит цверрский обряд возвращения к жизни. А если точнее, для кого он проводится. И я уверен, ты знаешь, кто это делает.

— Обряд могу провести только я, — ответила мама Ленара, неспешно раскладывая карты большим веером, — и больше никто. А я этого не делала. И никого этому не учила. Никого. Мой час ещё не настал, и Светлейшая не давала мне такого знака. Ты спросил про обряд… Я вообще не проводила такой обряд уже очень много лет…

— А кто ещё знал о нём и мог попытаться его провести? — спросил Райнере, глядя на то, как пальцы цверры двигают карты, группируя их в треугольник пониже веера. — Кто-нибудь в последнее время… в этом году, расспрашивал вас о том, как провести такой обряд?

— Расспрашивал? — задумчиво повторила его вопрос гадалка. — Да… Была у меня одна патрицианка. Очень могущественная, как сказали карты, хоть и одета была обычной горожанкой, но разве спрячешь нежную кожу на руках от моего взгляда? Её дочь отравили и вот уже скоро год, как она лежит в беспамятстве…

— И что… Она приходила сюда?!

— Нет-нет, она была в день Всех Святых на Понте-дель-Реджо. И я в тот день там была. Раз в год выбираюсь отсюда в город…

Рйнере слушал и понимал, что его догадка подтверждается: догаресса Оттавиа действительно приходила к гадалке и спрашивала о том, как помочь своей дочери. Значит, он всё-таки не ошибся в своём предположении.

Чёртов Лоренцо! Он явно что-то знает об этом! То-то он так взбеленился!

— И что вы ей сказали?

— Я сказала, что ей не нужен обряд, хоть она и настаивала. Ещё как настаивала! Сулила золото. Много золота… О-очень много… Но я сказала — обряд ей не поможет. Нужно только ждать милости богов. Я в картах видела Восходящее Солнце, а значит, у неё есть надежда.

— И что было дальше? — спросил Райнере.

— Дальше? Ничего. Она ушла.

— Если бы она хотела всё-таки это сделать, скажите… Обряд подразумевает убийство других людей?

Мама Ленара оторвала взгляд от карт и внимательно посмотрела Райнере в глаза.

— Это многоликий обряд, синьор, — произнесла она так, будто подбирала каждое слово. — Не только возвращение к жизни. Но и здоровье, красота, удача… деньги… Можно всё забрать у другого. Но можно забирать у многих по чуть-чуть. Так цверры раньше помогали друг другу, если нужно было спасти жизнь раненого, к примеру. Помочь кому-то… Все цверры собирались и отдавали от себя по капле. Что есть капля? Ничто… А тысячи тысяч капель — уже море. Лепестки цветов — это капли, это наши молитвы Светлейшей. Сотни лепестков заменяют сотни слов. Так мы говорим с богиней… говорим что нам нужно. Но в плохих руках такой обряд может обернуться чьей-то болезнью или смертью. Вот поэтому его знаю только я и перед смертью передам той, кого назовёт Светлейшая.