такую в реальной жизни?.. В реальной советской жизни, будь она неладна… Сквозь гайморитный бубнеж перевода продрались звуки какой-то возни на первом этаже — как будто кто-то с кем-то боролся или двигал диван. Потом донесся сдавленный голос Ники: "Перестань!..". Затем все стихло, но через несколько мгновений Ника крикнула уже громче: "Не надо, пожалуйста!..". И тут же послышался шлепок. "Чего они там делают? — спросил Толик, следя за очередным соитием Николь и удачливого юнца. — Диван, что ли, двигают? Чего его двигать, он того и гляди рассыплется…". "В жмурки, наверное, играют", — ответил Кол, не отрываясь от мутноватого черно-белого копошения на экране. Первый этаж пересекли быстрые шаги, хлопнула дверь. Опять воцарилась тишина, через какое-то время безжалостно убитая скрипом чертовой лестницы. Перс поднялся в видеозал одинокий и недовольный. "А где Ника?", — поднял на него глаза Тэтэ. "Домой ушла, — буркнул Перс и помассировал щеку. — Да ну ее!.. Тоже мне — царевна Несмеяна! "Пить не буду, кино смотреть не буду!..". Пусть дергает восвояси". Он плюхнулся на бабкину кровать: "Ну, что тут у вас? Пацан снова раздвинул тетке горизонты и показал земную ось?".

Глава 29

Вкусив полной мерой западного алкоголя и разврата, чувствуя тянущую боль в мошонке, Толик, вернувшийся домой практически взрослым мужчиной, тем не менее, понял, что не только хмель "чинзано" окончательно покинул по дороге с дачи его голову. Душу его так же бесследно оставила решимость выполнить свою часть сделки с Персом. Эта решимость пропала, растворилась в морозной тьме январского вечера, как пар от дыхания. Нет, не сможет Толик стащить дедовские награды и отдать их Персу. Он уяснил это, закрывшись в своей комнате, повсюду преследуемый веселыми, строгими, внимательными взглядами деда на фотографиях. Или все-таки сможет? Или стоит рискнуть? Ведь бейсболка же… Но если все откроется, и родители узнают?..

Проболтавшись все воскресенье флюгером на ветрах своих сомнений и опасений, утром в понедельник Тэтэ, раздираемый соблазном и страхом, все же уступил страху разоблачения и возмездия. Сунув в "дипломат" бейсболку, которую предстояло возвратить Персу, он поплелся в школу. Ощущения у него при этом были такие, будто он уносит из дома родное существо — щенка, например, которого собирается продать на Птичьем рынке или просто выбросить на улицу. Хорошо хоть, что шагавший рядом Венька не задавал лишних вопросов и вообще помалкивал, безуспешно пытаясь разжать челюсти, склеенные ириской "Золотой ключик".

На перемене после первого урока Перс догнал Тэтэ в коридоре и, дохнув ему в ухо жарким нетерпением, спросил: "Принес?". — "Нет…". — "Почему?..". Толик сглотнул слюну, посмотрел на паркет у себя под ногами, поднял голову и ответил: "Сегодня не получилось. Завтра принесу". "А, ну хорошо, — легко согласился Перс. — Пусть будет завтра. Мы как раз в конце недели с этим пацаном из ГДР должны встретиться, так что завтра, Анатоль, жду от тебя обещанных "железок". Кстати, а ремешок — вот он!.. (Перс распахнул пиджак и похлопал себя по талии). Как только принесешь мне "железки", сразу сниму и отдам тебе ремень". — "Штаны не свалятся?". — "Не свалятся! Они у меня точно по размеру". Плоская черная змея в стальном ошейнике на поясе у Перса равнодушно смотрела на Тэтэ двумя рядами пустых глазниц, сводящих мальчишек с ума. Завтра и этот шикарный ремень будет собственностью Толика.

Ника сидела на уроках необычно хмурая, словно чем-то огорченная. На следующей перемене Тэтэ выдернул ее из толпы девчонок. "Привет, Ника! Ты чего такая мрачная?". — "Так, ничего особенного". — "А чего в субботу с дачи сбежала?". — "Потому что этот скот Перстнев стал меня руками хватать". — "Как хватать?..". — "Как-как… Не знаешь, что ли, как девушек хватают? Лапать он меня стал". — "А… ты что?". — "Вырвалась, треснула ему по морде и ушла". — "Ну, и падаль же он!.. Вот падаль, а!. Что ж ты меня не позвала?!". — "Тебе, как я помню, не до этого было. Ты увлекательную киноленту смотрел". — "Ника, ну, зачем ты так?.. Как будто мы… не друзья с тобой больше… Еще раз полезет, скажи мне, ладно? Я ему глаза и уши местами поменяю!". — "Не полезет, не беспокойся. Он сегодня извиняться пытался". — "А ты?..". — "Что ты заладил: "А ты? А ты?"… Сказала, что извиняю, но на дачу больше не приду. И вообще никуда с ним больше не пойду. Пусть ищет себе других подруг с потерей сопротивления… Да и тебе, Толик, советую держаться от него подальше. Гадкий он все-таки тип". — "А тогда в парке ты совсем другое говорила… Помнишь, в ноябре, когда мы с тобой на скамейке сидели?.. Ты тогда убеждала меня, что он хороший, защищала его. А теперь вот…". — "Значит, был прав ты, а не я. В самом деле: будь с ним осторожнее. Он тебя может втянуть в какую-нибудь нехорошую авантюру. От него всего ждать можно".

Внутренне Тэтэ признавал правоту ее слов. Его самого начинала тяготить та зависимость от Перса, которая с каждым днем, с каждой неделей проявляла себя все сильнее, все теснее оплетала Толика, незаметно, но неуклонно подчиняя его власти Перса и превращая в очередного оруженосца вроде Кола. Прежде, если бы Толик услышал, что Перс хотя бы пальцем тронул Нику, тут же взгрыз бы ему его холеную глотку. А сейчас… А что, собственно, сейчас? Ведь еще ничего не поздно поправить. Ника права: надо послать его подальше и впредь не связываться с ним. Но это было проще сказать, чем сделать. Единожды попавшись на крючок великого соблазна, очень трудно соскочить с него. И тем же вечером Толик, дождавшись, когда родители лягут спать, включил ночник в своей комнате и открыл шкаф, где висел дедов полковничий китель. После похорон вещи деда — рубашки, костюмы, обувь — постепенно покинули комнату, ставшую вотчиной Тэтэ: что-то мать раздала соседям, что-то досталось отцу. Остался лишь китель. Обернутый саваном простыни он занимал место в самом углу платяного шкафа. А прямо над кителем, в углу полки для свитеров, притаилась засунутая туда Толиком бейсболка "Нью-Йорк Янкиз".

Раньше мать Толика несколько раз в год чистила китель, а весной и летом, сняв с кителя награды, вывешила его на балкон — проветриться и прожариться на солнце. Но это было раньше, когда дед был жив и часто надевал китель — на торжественные мероприятия, на 9 мая или куда еще. Может, сейчас, когда деда нет, китель не будут трогать, и никто ничего не заметит?.. Толик размотал простыню. Тяжелые гроздья медалей посверкивали на левой стороне кителя. Справа