– Вы из Блишема, – утвердительным тоном произнесла Дарина. – Но волосы недостаточно светлы, значит, не дочь Властителя. Полагаю, одна из бывших жен?

– Именно. – Как же приятно хоть иногда говорить правду!

– Хорошо. Значит, вы в курсе всего, что происходит. Могу я задать вам несколько вопросов?

– Ну конечно!

Пожилая женщина спрашивала четко и по делу. Есть ли новости о Властителе? Как могло случиться, что он оказался захвачен? В чьих руках кентрон? Когда в последний раз ашерцы выдвигали свои требования? Я терпеливо отвечала – спасибо Орлику за информацию. И ждала, когда наступит моя очередь. Алена с братцем на руках устроилась на полу в ногах у бабушки, внимательно слушала, шевелила губами, переводя для себя наш разговор.

И вот вопросы начали иссякать. Я поняла, что настало мое время.

– Госпожа Дарина, – произнесла я по возможности спокойно и деловито, – приходилось ли вам слышать о так называемых переметках?

Женщина слегка отпрянула, а потом уставилась на меня во все глаза, в которых заискрилось нечто похожее на иронию:

– Что должно было случиться, чтобы в Блишеме заговорили о переметках? Варганы наверняка давно уже доложили о них Властителю, как о потенциальной опасности всему этому миру. И вы только сейчас решили собрать сведения об этих тварях?

– Так уж вышло, – пробормотала я, пытаясь переварить слово «твари». – Сейчас нам особенно важно знать, чем располагают ашерцы. А по нашим сведениям, переметки как раз и могут быть их тайным оружием.

– Аленка, – обратилась к внучке женщина на благословенном языке моего детства и юности, – пойди, милая, во двор и разведи огонь – гостью следует угостить.

Девочка тут же вскочила на ноги, подхватила брата и была такова. А госпожа Дарина выглядела взволнованной и явно собиралась с мыслями. Я терпеливо выжидала, нервничая и скрестив руки на груди, чтобы она не услышала стук моего бешено скачущего сердца.

– О переметках первыми заговорили варганы, – начала она медленно, словно пробуя на ощупь каждое слово. – Они приходили к нам и в другие селения всадников, выспрашивали, не рождались ли у нас дети с метками на теле. Мы жалели бедняжек, думали, что они, потеряв свой круг, с горя повредились рассудком. Что нам за беда, если ребенок родится с какой-нибудь отметиной! Многие из нас и рады были бы всякий раз появляться на свет с новой внешностью, это решило бы многие наши проблемы. А тут речь шла всего лишь о родинках или цвете глаз. Да и можно ли упомнить, кто и как выглядел в первой жизни?

– Вы родились в Кречете? – ляпнула я и сама перепугалась.

Разве может знатная госпожа из Блишема знать про давно сгинувший земной город? Да и напрасно я ее перебила, от волнения, не иначе.

К счастью, госпожа Дарина не удивилась, вероятно, допускала, что я могу владеть такой информацией. Лицо ее разом сделалось отстраненно-печальным, она кивнула головой:

– О да, мне было десять лет, когда наш город был разграблен и сожжен, и уцелевший остаток моего народа оказался в Навии.

Ладно, на досуге переберу в памяти всех десятилеток, спасенных из города.

– Прошу вас, продолжайте!

Она не заставила просить себя дважды:

– В общем, мы не стали прислушиваться к природным духам. Что ж, наш народ всегда был несколько беспечен, и пережитые бедствия не излечили нас от этого порока. К тому же, повторяю, мы в самом деле не знали, как можно выявить этих самых переметков, да и не желали знать, пока не грянула новая беда и мы не убедились, что варганы на этот раз в самом деле желали нам добра.

– Но ведь дело не только в отметинах, но и в самом их появлении на свет! – воскликнула я, испугавшись того, что сейчас услышу. – Разве оно не было… ну, необычным, странным?

– Конечно, было, – степенно кивнула женщина. – Главная странность заключалась в том, что рождались они у тех женщин, кто вовсе не готовился стать матерью.

– Эт-то как? – Я даже заикаться начала от волнения.

– А так, что всадница вечером ложилась в постель, а утром просыпалась, держа в объятиях спеленутого младенца и в полной уверенности, что родила его этой ночью. Причем муж и другая родня, если таковая проживала в доме, ничего не видели и не слышали, но молодую мать всячески поддерживали в ее заблуждении.

– Ну ведь это… эти… – У меня никак не получалось точно сформулировать мысль. – Эти случаи должны были быть на слуху, а если еще и отметины… Как возможно было такое игнорировать?!

Женщина тяжело вздохнула, удрученно покачала головой:

– Госпожа Дана, возможно, вы многое знаете о всадниках, но все равно едва ли понимаете наш уклад. Увы, особенности нашей жизни сделали нас не слишком чадолюбивыми…

Сказав это, она поскорее глянула в сторону входной двери, заботясь, чтобы ее не услышала собственная внучка.

– У нас предстоящее рождение ребенка – не повод для радости и гордости. О нем не объявляют заранее, свободные одежды всадниц редко оставляют шанс оценить их положение. Все женщины, у которых появились переметки, были замужем, все были убеждены в своем материнстве, настаивали на нем. Более того, если муж или другие родственники женщины бывали поначалу слегка… мм… удивлены, то уже через несколько дней безусловно переходили на сторону молодой матери и отстаивали своего малыша с куда большей горячностью, чем стали бы это делать обычные родители.

– Внушение? – предположила я. Просто вспомнила, что блишемская женщина не уступила бы надолго инициативу в разговоре, а я молчу уже слишком давно.

– Моя госпожа, едва ли можно отыскать народ, более защищенный от посторонних внушений, чем всадники. Но, похоже, в этот раз мы столкнулись с чем-то неведомым и очень опасным. И традиционно до последнего закрывали на все глаза. Странность появления ребенка на свет быстро забывалась. Дети росли, иногда уже можно было опознать, кто вернулся на этот раз. А потом случилось это…

Я затаила дыхание.

– В один самый обычный день стайка ребятишек вбежала в дом своего приятеля, чтобы узнать, почему он так долго не выходит на прогулку. К счастью, малыши даже не поняли, что произошло, просто примчались к родителям с известием, что их приятеля нигде нет, а все остальные в доме спят и не просыпаются. Люди поспешили на место событий и обнаружили все семейство мертвым. Похоже, они умерли мгновенно. А на месте пропавшего ребенка в его постели под одеялом оказалась кучка пепла. На всякий случай начали осматривать и другие дома, обитатели которых не прибежали на шум толпы, и уже к полудню стало ясно, что мы потеряли целых пять семейств, два десятка человек. И в каждом доме недосчитались одного из детей, зато нашли кучки пепла разных размеров. Это были как раз те дети, чье появление на свет было неожиданным и странным.

Старая женщина замолчала, отворотив от меня лицо. И это хорошо, потому что иначе она заметила бы, что меня сотрясает дрожь, больше похожая на судороги. Одежда взмокла от пота, маска противно прилипла к лицу.