В связи с вышесказанным особо следует сказать о знаменитом биологе Карле Эрнсте фон Бэре. Родившись в 1792 году в семье будущего эстляндского предводителя дворянства, свои зрелые годы он провел сначала в Кёнигсберге, а затем в Санкт-Петербурге, откуда совершал исследовательские поездки. Отношение же к Дорпатскому университету Бэр имел лишь как студент, а позже в качестве почетного профессора. Тем не менее в 1867 году он переехал в Дорпат, где провел свои последние годы жизни, будучи до самой смерти в 1876 году президентом Дорпатского общества натуралистов. До самого своего последнего дня Бэр боролся против популяризации идей дарвинизма, отстаивая универсальные взгляды на границы познания человека и защищая таинство жизни.

Русский язык и литературу с 1803 года в Дорпатском университете преподавали русские профессоры, регулярно присылаемые из России. Одним из них являлся А.С. Кайсаров, учившийся в Геттингенском университете вместе с Гейне и Геереном. Следует отметить также и преподававшего в Дорпатском университете с 1873 по 1895 год П.А. Висковатова, получившего в 1866 году в Лейпцигском университете ученую степень доктора философии и лично знакомого с фон Ранке, Моммзеном и Дройзеном.

Курс лекций по латышскому и эстонскому языкам вели, прежде всего, теологи, передававшие глубокие филологические знания, накопленные ими во время своей работы на местах. Однако наиболее значимым преподавателем эстонского языка был известный практикующий врач Фридрих Роберт Фельман. Все они внесли заметный вклад в развитие языкознания.

Для того чтобы дать полную оценку значения Дорпатского университета, нельзя не сказать и о многих его студентах, работавших далеко за пределами родного вуза. Вплоть до крушения Российской империи факультеты университет дали России тысячи академически обученных специалистов, разъехавшихся по ее безграничным просторам. В этом отношении особое место принадлежало богословскому факультету, снабжавшему пасторами всех русских немцев лютеранского вероисповедания.

Между тем история германского участия в развитии русской науки еще не написана. Один Дорпатский университет дал русским вузам около 100 профессоров и 18 членов Императорской Академии наук. Однако из всех научных отраслей знания в лице гениального уроженца Альтона, профессора астрономии Вильгельма Фридриха Георга Струве, преподававшего в университете с 1813 по 1839 год, пожалуй, больше всего получила российская астрономия. Ведь Пулковская главная обсерватория возле Санкт-Петербурга являлась «дочерним учреждением Дорпатской обсерватории». Из 1726 врачей, выпущенных до 1890 года из стен медицинского факультета университета, более 1000 постоянно или временно трудились в российской глубинке. В Дорпатском университете получили необходимую научную подготовку и почти все российские аптекари.

Прибалтийским же немцам Дорпатский университет, помимо развития духовной жизни и новых духовных импульсов, принес прежде всего зачатки крепкого сплочения провинций и сословий. На почве связующих юношеских впечатлений в целом удалось преодолеть стародавнюю взаимную враждебность между тремя прибалтийскими провинциями. Этому, правда, вначале мешала особая позиция курляндцев, надеявшихся на провозглашение Митавы университетским городом. Когда же эти надежды не оправдались, то они стали предпочитать отправлять своих отпрысков на учебу в университеты Германии. Тем не менее сословные различия начали терять свою остроту, и прежде всего в Курляндии, где все еще сохранялись старые противоречия между дворянством и «литератами».

Решающим для этого развития стало появление нового облика студенческой духовной жизни, в которой вначале принципы, характерные для построения студенческих корпораций[254] в Германии, противостояли земляческим. Однако распространенное в Германии корпоративное студенческое движение в стороне Дорпат не оставило. Причем после Вартбургского празднества[255] настроения среди дорпатских студентов стали такими, что университетское руководство поспешило запретить дорпатскую студенческую корпорацию еще до проведения соответствующих мероприятий в Германии в 1818 году.

Вскоре от студенческой корпорации окончательно отделились четыре землячества – «Гурония» (Guronia), «Эстония» (Estonia), «Ливония» (Livonia) и «Рижское братство» (Fraternitas Rigensis), которые в 1834 году присоединились к конвенту уполномоченных студенческих корпораций, действовавшему от имени всего студенчества и оказавшему влияние на дорпатских студентов. Это произошло несмотря на то, что вплоть до 1850-х годов данные землячества были официально запрещены и действовали в насквозь пропитанном национализмом духе тайно. Позднее к ним присоединились другие немецкие корпорации, в том числе «Необалтия» (Neobaltia) в 1879 году. При этом связи со студенческим христианским клубом «Вингольф» укреплялись через межкорпоративный «Богословский союз», объединявший в своих рядах и теологов корпораций, члены которых носили специальную студенческую одежду с отличительными элементами.

Все это относилось к корпорациям, объединявшим студентов немецкой национальности. О ненемецких же группах и корпорациях будет сказано чуть позже.

В школе мужества корпорации с ее 60, 80, а порой и 100 активными членами, среди которых было не принято менять место учебы, происходило грубое и жесткое воспитание, целиком направленное на самоутверждение и привитие духа товарищества. Причем этот дух проявлялся затем во время службы вчерашних студентов в политических органах края. Поэтому прибалтийские студенческие корпорации с их строгим методом селекции являлись чем-то большим, чем обычные молодежные союзы, – благодаря земляческим связям дворян и простых граждан, привычке к работе на общественных началах они были существенной деталью всего корпоративного движения прибалтийских немцев, создавая благоприятную почву для развития сословия «литератов».

Стоит ли поэтому удивляться тому, что революционные идеи почти не влияли на немецкую студенческую молодежь консервативных прибалтийских провинций Российской империи? Революцию 1848 года[256] здесь просто не приняли. Тем не менее под влиянием духа времени в Прибалтике были проведены определенные реформы, которые произвели настоящий переворот в общественно-академических понятиях, – 17 мая 1847 года представители студенчества по собственной инициативе предложили упразднить дуэли и обязать все студенческие суды чести ограничиваться устным выяснением отношений, если одна из сторон выкажет себя антидуэлянтом.