отправлять туда еще один маленький независимый отряд. Кроме того, для выполнения поставленной Хэккеттом задачи мне пришлось бы полностью сосредоточиться на оперативной работе и на административные обязанности времени бы не осталось. Конечно, я умолчал, что на самом деле стремился присоединиться к LRDG, которую я считал (и считаю до сих пор) лучшим подразделением во всех армиях мира. Упускать удобный случай я не собирался, а потому предложил сформировать в составе LRDG новый батальон специального назначения под моим командованием. Таким образом, при поддержке лучшего соединения из действующих в пустыне я достигну гораздо больших успехов, чем если буду загружен обязанностями командира собственного воинского формирования.

В конце концов Хэккетт согласился – при условии, что мою идею поддержит возглавляющий LRDG подполковник Прендергаст, а я сам наберу людей в отряд, не посягая на тех, кто уже служит в подразделениях LRDG. Из штаба я вышел с легким сердцем.

Новые перспективы окрыляли так же, как и уверенность, с которой велись рассуждения о грядущей битве. Что случилось со штабом и с армией, совсем недавно такой подавленной и сломленной? Раньше все разговоры сводились к вражескому наступлению: «Если Роммель решит взять Александрию, мы ничем не сможем ему помешать».

У Гроппи я встретил Макмастерса, моего бывшего ротного из Ливийской арабской армии, а теперь старшину гусарского полка, сурового вояку с пятнадцатилетним стажем. Макмастерс без тени сомнения и вполне обоснованно считал, что именно на таких старшинах, как он, держится британская армия, и ко всем офицерам относился со снисходительным презрением. За выпивкой он с энтузиазмом рассказывал о новом командующем 8-й армией. После ухода Уэйвелла нами командовали настолько безнадежные люди, что я даже не потрудился выяснить имя очередного назначенца.

– Это генерал по фамилии Монтгомери, – сообщил Макмастерс, – мелкий жилистый мужик, повернутый на физподготовке. Вступив в должность, он первым делом приказал всем офицерам штаба каждое утро полчаса перед завтраком заниматься спортом. Эти боровы, генералы, выходили на улицу в кителях и брюках и бегали! Потели, пыхтели, трясли у всех на глазах жирным брюхом. Всех, кто не выполнил нормативы, он выгнал. Направо и налево увольнял всех этих жирных ублюдков. – Макмастерс злобно хохотнул. – Пару дней назад он посетил наш полк. Говорил с офицерами, потом с сержантами и старшинами. Рассказал все: какой у него план действий, что должен делать полк, что должен делать я. И мы всё сделаем, сэр! Какой человек! – закончил старшина с не свойственным ему пафосом.

Генерал, у которого хватает смелости увольнять высших штабных офицеров и который способен пробудить самоотверженное рвение в душах бывалых старшин, подумал я, без труда одолеет Роммеля – или даже выиграет войну. Бернард Монтгомери стал моим героем после того разговора. К сожалению, соперников в борьбе за это звание у него не было: я знавал умных генералов, но среди них не было никого, за исключением разве что Фрейберга, кто знал бы, что победу в сражении добывают прежде всего сердца солдат, а чтобы зажечь сердца, недостаточно нескольких сбивчивых фраз. Да простит меня фельдмаршал лорд Монтгомери за такие слова, но «мелкий мужик», который 13 августа 1942 года возглавил разбитую армию и всего за два с небольшим месяца привел ее к победе, знал все тонкости своего ремесла. Ниспровержение бездарных штабных генералов, уничтожение планов на случай отступления, неожиданные визиты в части, личные беседы с рядовыми, смелые пламенные речи, две кокарды на берете, неформальная одежда, отсутствие церемоний – во всем этом 8-я армия нуждалась не меньше, чем в танках, пушках и самолетах, которые она тогда же и получила, но о том, чтобы обеспечить бойцов еще и нематериальным снаряжением, похоже, не подумал никто, кроме нашего маленького генерала. Не имеет значения, действовал ли он целенаправленно или просто следовал своим природным склонностям: без умения произвести эффект армию не удержать под контролем и не воодушевить.

Генерал Бернард Монтгомери во время сражения под Эль-Аламейном (1942)

Через несколько недель я посетил штаб армии и испытал чувство гордости, увидев, что бестолковые «старички» исчезли, а всем руководит небольшая группа способных и прилежных гражданских. Они ответственно подходили к делу и успешно справлялись с проблемами. Даже во время отдыха они, слава богу, находили что обсудить, мыслили очень здраво и не опускались до армейских сплетен.

Глава II

Блуждания

Семь дней я все еще числился в рядах LRDG. А потом оказалось, что по уставу в военное время ввести в штат этого подразделения дополнительный батальон невозможно, поэтому мне пришлось снова заделаться вольным стрелком. Я возмущался, спорил и угрожал, но, поскольку никакой альтернативы не предвиделось, в итоге через несколько дней я занял пост командира самого маленького воинского соединения британской армии. Второпях набросали штатное расписание военного времени MEWE 866/1, где значилось лишь двадцать три человека личного состава.

– 5 офицеров:

– 1 майор,

– 1 капитан,

– 3 лейтенанта.

– 18 нижних чинов:

– 1 сержант,

– 2 капрала,

– 15 рядовых.

И 6 машин:

– 4 пулеметных джипа,

– 2 трехтонных грузовика.

Штатное расписание не предполагало ни адъютанта, ни интенданта, ни механиков; ни оборудование, ни вооружение не оговаривались.

Предварительно подразделение планировали назвать «1-й истребительный батальон». Я получил указания набрать людей, подобрать транспорт, снаряжение и оружие и приготовиться к отправке в указанный район операции через двадцать дней, к 15 ноября.

Мы все относились к этому решению как к шутке: дело не в малочисленности отряда (по правде сказать, для моих ближайших целей он был даже великоват), но в независимости. Я решил, что если уж из меня делают дурака, то я буду поистине великолепным дураком, с замахом на величие. Хотелось, чтобы мое подразделение называлось коротко и красиво, а еще – чтобы название легко запоминалось и, безопасности ради, никак не отражало наше назначение. «Рейдеры пустыни», «Крысы Джебеля» и многие другие варианты я отверг. Однажды ноябрьским утром, когда времени оставалось все меньше, терпение Шэна Хэккетта лопнуло.

– Тебе надо поторопиться с названием, а то мы вас назовем «Частная армия Попски», – сказал он с напускной свирепостью.

А что? Такое название прекрасно отражало смехотворный характер нашего начинания.

– Я согласен, – ответил я. – Мне нравится.

Серебряный значок и эмблема PPA

Хэккетт озадаченно уставился на меня, а затем с ухмылкой вскочил и повел меня на первый этаж в кабинет бригадного генерала Дейви, начальника оперативного управления, от которого зависело окончательное решение. Он, будучи человеком с воображением и юмором, тут же одобрил нашу