Дом вдруг накрыло странным вакуумом, переполненным страхом. Тишина. Но когда до уха долетели звон бьющегося стекла и хриплый ржач Димки, отпустило…

Сердце вновь затарахтело молодым заласканным котиком, а на лице расплылась улыбка.

Как пацан подорвался с кровати и вышел в коридор.

Желание увидеть тех, кто по праву мог считаться моей семьей, просто зашкаливало.

– О! Папочка проснулся, – Димка в трусах лежал на диване, пялясь в телек. При моем появлении он чуть развернулся, осмотрел внимательно. – Мать уже два стакана разбила. Угомони и успокой, а то завтракать нам будет не из чего.

– И тебе доброе утро, – хлопнул парня по спине, не разрывая зрительного контакта. – Тебя с утра наглостью кормят? Или хамством? – свернул за кухонный остров и буквально припечатал дрожащую Ночку к каменной столешнице. Разжал её тонкие пальчики, забирая то, что ещё несколько минут назад было стаканом. Не дышал, боясь порезать её. – Тебя тоже покусали? Ты чего разбушевалась, фантомаска моя?

Ощущать её в своих руках было странно. Это как дотянуться до звезды или нырнуть в океан сахарной ваты. Я словно воплотил в жизнь мечту. Самую желанную, самую завиральную.

– Да никто меня не кусал, – Ада прижалась спиной к моей груди и откинула голову на плечо. – Проснулась в твоем доме, а уже будто все случилось. Хотела сбежать, расплакаться, но не смогла. Стояла как истукан, понимая, что от тебя, Раевский, мне уже не уйти. Я не знаю, как это вынести. Понимала, что будет трудно, что будет больно. Но не думала, что мой сын устроит мне ад.

– У него сегодня первый рабочий день, домой вернется усталый, а значит, и кусаться не будет, – прижался губами к её тонкой шее, втянул нежную кожу, и на языке взорвался её вкус. Сладкий, местами терпкий, насыщенный, как гранатовое вино. Мозг мгновенно дурманом затянулся. Опьянел. Одурел. Желание, любовь, вся спящая нежность – все смешалось и мощным взрывом в кровь впрыснуло.

– Но Дима прав, – зашептала она. – Мы слишком торопимся. Семьёй нельзя стать постановлением или приказом главнокомандующего. Это ведь не так работает.

– Стоп! – я чмокнул её в макушку, взял чашку чёрного кофе из её трясущихся рук и сел на барный стул так, чтобы каждого видеть. – А может, без штампов? Давайте просто отпустим ситуацию? Дим, вот скажи, если ты забудешь, что это стол, то забудешь, и как сидеть за ним? – я швырнул апельсином по обеденному столу рядом с диваном. – А?

– Че, я на додика похож? – парень прыснул смехом, но на локтях приподнялся, наблюдая за происходящим.

– Тогда ты и не забудешь, как уважать мать, как фильтровать эмоции, ограничивать рвущееся хамство. Вспомни, что любишь, – я дёрнул плечом и принял из рук Ады тарелку с завтраком. – Тебе показать, как пользоваться стулом? Или сам поймешь, что пора встать?

– Вспомню, если командовать не будешь, – Дима встал с дивана и сел на соседний стул. – Кетчуп есть?

– Кто ест яйца с кетчупом? – Ночка закатила глаза, а потом улыбнулась, глядя в мою тарелку. – Ясно. Молчу.

– Значит, меня ждёт ссылка? Типа, тунеядцев не кормят? – мы почти одновременно задрали ноги на сиденье стульев.

– А ты лентяй, что ли? Тебе предлагают практику с полным карт-бланшем. Доступ к базе, картотеке дел, знакомства, работа с клиентами, сопровождение их на всем этапе следствия! Точно, лентяй.

– Что, и документ потом дашь? – Димка задумался, а я знал о чем. Добиться практики, после второго курса универа, не так-то и просто. Что уж говорить, когда известных контор по стране раз-два и обчёлся.

– Фамилию меняй, – я сказал то, что мучило меня. – Вот станешь Раевским, и справки не потребуются.

– Все у тебя просто, папочка. Хоп – сын под боком. Дом на берегу. Мама рядом. Тебе не кажется, что так не бывает?

– Бывает. Вот и дом, в котором пахнет вкусным домашним завтраком. Вот и сын мой – колючий как ёжик, и женщина любимая. Так какие у тебя есть аргументы, чтобы переубедить меня в реальности происходящего?

– С тобой невозможно нормально разговаривать! – парень с надеждой посмотрел на мать, ища поддержки.

– Как и с тобой, – Ночка всё это время смотрела на нас, прикусывая нижнюю губу. Прятала улыбку, а в глазах застыли слёзы. – Итак? Что дальше? Домой уже можно вернуться? Там вещи… А у меня выставка скоро.

– Самое необходимое – в чемодане, – махнул в сторону гардеробной. – Я вынужденно вторгся в твою квартиру, чтобы собрать нужные вещи.

– Ну? Мам, может, ты прислушаешься ко мне? Это маньяк! – заржал Димка, бросая в меня гренком. – Скоро он проявит всю свою сущность. Нутром чую.

– Бойся меня, щенок. Во всяком случае, пока фамилию не поменяешь.

– Даже если в твоей вселенной все идеально, и пазл сложился, папочка, то у меня до сих пор хаос. Мне двадцать, пора о своей семье думать, а не фамилию менять. Это как-то мелочно. Я Ночкин. Ясно?

– Ясно. И, кстати, ты не думай, что меня устраивает твое саркастическое «папочка». Лучше по имени называй, так будет честнее и менее травматично для всех. Мы всю жизнь ищем родные души, а находя, пытаемся ущипнуть, обидеть, задеть. Нет, Дмитрий Денисыч, – встал и помыл за собой тарелку, не забыв поцеловать Аду за завтрак. – Так не пойдет. Тебя никто насильно любить и уважать меня не принуждает, жить здесь не заставляет. Просто сам пойми, чего ты хочешь, раз уж говоришь, что пора о своей семье подумать. Ты в своем доме позволишь подобный хаос?

– Был неправ, – Дима вскинул вверх руки, принимая поражение. – Тогда я буду называть тебя Дэн. Пойдет?

– Мне плевать на себя и собственные ожидания, но мне не плевать на то, что я хочу для тебя. Это две большие разницы. Вот так вот, Дим. Если хочешь, называй. Не хочешь, можешь вот вообще никак не называть. Моя проблема не в том, что ты чего-то там мне должен, а в том, что это Я должен тебе за пропущенные двадцать лет. Разговор окончен, ты молчишь и думаешь. Если скажешь, что жить в этом доме не хочешь, приму. Соберемся все вместе и решим, что делать дальше.

Под бубнеж сына мы убрали со стола. Достал их вещи, напряженно наблюдая, как Ночка и Димка растаскивают их по своим комнатам. И правда, в маньяка превратился. Контроль. Принуждение. Давление.

Но как иначе?

Нет у меня времени больше. Если есть возможность обойти горные пороги перед резким спуском, то я по суше нашу байдарку потащу. Зубами вгрызусь. Но уже никого и никуда не отпущу.

– Денис? – Ада аккуратно поскреблась в