поддержала Ульянка.

— Тогда получается нам всего ещё одну песню выбрать надо. Давайте слушать кассеты. Семён тоже, наверное, не зря хвастался, что у него есть чем нас удивить, — предложила Мику.

Все опять ожидающе уставились на меня.

«Да что ж такое, всегда и любой ценой старался быть незаметным и не отсвечивать, а тут постоянно приходится находиться в центре внимания. Как-то неуютно.»

Пока я возился, подключая магнитофон, все молча наблюдали за моими действиями.

«Какая-то не шибко общительная компания у нас собралась. Я бы даже сказал, не сильно дружная. Ну ладно я молчун и асоциален, но остальные-то?» — подумал я, чувствуя неловкость от затянувшейся тишины.

«Девушки к тому же… До этого момента я был уверен, что в девичьих компаниях щебечут без перерыва, перебивая друг друга».

«Может, моё присутствие их смущает?»

— Готово! — объявил я, стараясь придать голосу уверенности.

Алиса, которая до этого сидела с задумчивым видом, тут же встрепенулась:

— Ну так включай! Не томи, скоро уже на ужин идти, а мы ничего не решили ещё!

— Тут перемотать еще надо… — ответил я.

Алиса вздохнула и повернулась к Ульяне и Мику:

— Уля, Мику, я вот подумала — если играть ту пиратскую песню в самом начале, то боюсь, на ней же наше выступление и закончится.

Мику нахмурилась, а Ульяна удивлённо вскинула брови:

— Почему это?

— Потому что в ней не поётся о родине, о счастливом детстве, торжестве социализма… короче, ни о чём вообще. А музыка, она должна вести, звать на подвиг… и прочее! А наша что? Один ритм и ничего более.

— Зато какой ритм! — воскликнула Ульянка.

— Взрослым это разве объяснишь? — фыркнула Алиса.

— Э… — только и смогла выдавить Ульяна, явно теряясь.

— Да какая разница! Давайте оставим хулиганство напоследок! Получится доиграть до конца — хорошо, не получится — мы хотя бы попытались сделать всё от нас зависящее, чтобы сыграть то, что нравится! — внезапно вспыхнула Мику, её глаза горели решимостью.

«А я считал, что ты правильная и законопослушная…» — растерянно подумал я.

— И наша репутация хулиганок будет подкреплена ещё одной выходкой! Ура! — подхватила Ульянка, радостно хлопая в ладоши.

— Сомнительное достижение. Мало вам неприятностей? — заметил я.

— Ты, Семён, не отвлекайся, мотай давай быстрее! — потребовала Алиса, нетерпеливо качая ногой.

— Неприятности и трудности — ничто! Главное — ярко проживать это лет-т-то! Э-т-ту жизнь! — театрально провозгласила Ульянка.

— Таким скучным типам всё равно не понять, — тихо пробурчала Алиса, бросив на меня быстрый взгляд.

Кассета перемоталась на самое начало, и я с волнением нажал кнопку.

С расширившимися от страха глазами я остановил проигрывание.

«Тут вообще какая-то левая музыка! Определённо, я облажался, и мне будет нечем удивить и порадовать Двачевскую».

Во мне теплилась надежда, что песни с телефона каким-то волшебным образом перенеслись на кассеты. И несмотря на внешний вид, содержание осталось неизменным. Но этого не произошло.

«Мику, прости, я опять всё испортил…»

Я поглядел на Алису. Она помахала рукой, давая понять, что первый вариант не подходит.

Вновь включив перемотку, я остановил ленту в произвольном месте и с отчаянием запустил воспроизведение вновь.

«Пусть хоть тут будет что-то нормальное!»

Пока звучала музыка, Алиса покачивала головой в такт, но потом вновь махнула рукой:

— Ничего, но текст уж больно мудрёный, давай более простое и понятное — без всякой мистики!

«Похоже, всё не так уж плохо. В крайнем случае, ещё вторая кассета есть. На что-нибудь всяко уломаем эту привереду!»

Я приободрился и уже более уверенно повторил процесс.

На этот раз реакция была другой.

— О! Вот-вот! Мне это нравится. Только тут переделаем немного по-другому, попроще, чтоб мы смогли сыграть! — воскликнула Алиса, её глаза загорелись энтузиазмом.

— А спеть лучше вдвоём — мужской и женский голос! Здорово будет! Я прям представляю, как мы это исполняем! Дух захватывает! Проорать это со сцены! Да-а-а… — продолжила она, похоже уже представляя весь процесс в деталях.

— А я это смогу сыграть? Эй, погоди, а что значит мужской голос? Я ещё и петь буду⁈ — выпалил я, удивлено.

«Похоже, меня затягивают в какую-то невероятную авантюру. Просто скромно постоять с краю сцены, дёргая струны, мне не удастся.»

— А чего? Ты нам только что пел! — парировала Алиса, ухмыляясь.

— Да чего я там пел? Так… промычал что. Вряд ли я гожусь на что-то большее… — попытался отвертеться я.

— Так и тут тоже ничего сложного, никто тебя в ноты попадать не заставляет, главное громко и эмоционально прокричать! Начать и закончить вовремя, и всего делов! — заявила она.

Пока мы с Алисой были заняты перепалкой, Ульяна и Мику удивленно переводили взгляд с одного на другого.

— Алиска! Ты чё, правда хочешь это сыграть⁈ — спросила Ульянка, явно не веря своим ушам.

— И спеть! С Семёнычем! — добавила Алиса, не скрывая своего воодушевления.

— Про «ярко-ярко губы горят»? — уточнила Ульянка с ехидной улыбочкой.

Алиса несколько смутилась, но быстро взяла себя в руки:

— Да, а чего такого? Простая песенка с хорошим ритмом. С гитарными запилами. Всё как мне нравится. Про любовь! Опять же. Это ж популярная тема во все времена!

— Ты и про любовь… Вот так просто… Я тебя не узнаю! — воскликнула Ульянка, явно забавляясь ситуацией.

— Вот только не надо мне тут… — Алиса покраснела и показала кулак подруге.

— Так-то всё подходит: четыре инструмента — мы с Микусей на электрогитарах, Семён на басу, ты на ударных. Все при деле. А почему спеть хочу?..

Алиса повернулась к Мику:

— Твоя вот песня о чём, Мику?

Мику слегка смутилась:

— О любви… наверное…

— Во-о-от! Так и знала! И эта будет о любви! Она у тебя со словами?

— Да.

— И петь, конечно, её будешь ты?

Мику замялась:

— Прости, но ты её… наверное, не сможешь исполнить как нужно, там…

— Больно надо! — перебила её Алиса с улыбкой. — Понятное