и морковно покрасневшей, шепнул вверх, по направлению к розовому уху с жемчужиной в «золоте»: «А хозяин в курсе?» И снова удивился, как предсказуемы все вокруг. И сам он, наверное, тоже.

Белобрысая что-то верещала вслед, угрожала вызвать охрану, чтоб проверили сумку, а то «ходят тут всякие, а потом…». Из этого беспомощного визга он выцепил только одно слово. Сумка! Целый день он таскал ее с собой, но совсем забыл о выполненном заказе. Он всегда выдерживал сроки, его ценили в том числе и за это, а тут он пропал почти на двое суток. Надо срочно звонить, договариваться о встрече.

Мобильный он поставил на беззвучный режим еще позавчера – когда понял, что никогда не дозвонится по нужному номеру. Все пропущенные звонки были от Жанны, как и десяток эсэмэс, читать которые Андрей не стал.

Прежде чем перезвонить, он пролистал контакты в группе «Клиенты». Множественное число, что логично. Мужской род, что глупо, потому что в списке одни женщины. Так. Положим, он встретится с Жанной и отдаст ей заказ. Что потом? На вокзале ночевать? Увольте. Уже было и давно осточертело: и безденежье, и ночевки где попало, и просительные, унижающие и его, и собеседника интонации: «А нельзя ли?.. На пару ночей. Я могу и на кухне. И на матрасе». И на коврике у двери, ага. На хрен. Больше этого в его жизни не будет.

Так. Алла. Анна Без Шеи. Анна Паровоз. Ту, что без шеи, он хорошо помнил: симпатичная, но безнадежно замужняя. Вторая чуть не сбила его с ног, когда рванула к платью, разложенному на кровати. Анна Пулемет. Эта во время примерок без конца повторяла: «Так-так-так, посмотрим! Так-так-так, отлично!» К тому же ему показалось забавным добавить к литературным Аннам их тезку из анекдотов. Дарья, Екатерина, Евгения, Марина Дюймовочка, Марина Шкаф, Надежда Шанель (в «Номере пятом» она, похоже, купалась и одежду стирала им же), Наталья, Тамара Андреевна, Софья… Стоп. Тамара – неплохой вариант. Одинокая, обеспеченная. Явно не избалована мужским вниманием. Голодная. Надо попробовать позвонить ей, но сначала – отвезти заказ.

Жанна даже не кричала. Расстроилась, конечно, что не получила наряд в срок (куда-то хотела в нем сходить), но, кажется, искренне за него переживала.

– Андрюша, вы в порядке? Вы точно в порядке? Еще кофе? Бутерброд? У меня салат есть с морепродуктами, свежий, сегодня в «Азбуке» брала. Будете? – Она ходила кругами, подливала кофе, заглядывала в глаза. – Как вы добрались? От метро тут не очень близко. Или вы на машине? – Он отрицательно помотал головой, дожевывая кусок багета с камамбером. – А я все на машине, забыла уже, как метро выглядит. Вы, наверное, замерзли. Вы даже без шарфа, разве так можно? Простудитесь – и что тогда? У вас температуры нет?

Когда она дотронулась до его лба – сначала рукой, а потом губами, как делала мама, он подумал, что Тамаре звонить не придется.

– Я не очень помешал? – Андрей привстал со стула или, скорее, обозначил попытку.

– Что вы, Андрюша! Я совершенно свободна до конца праздников. А вы ешьте, ешьте, Андрюша, раз уж от вина отказались. Между прочим, вы могли меня не застать, мы собирались с подругой на Бали. Да вы ее знаете, это же она нас познакомила. Наташка. Ну, Наталья, вы должны помнить! Я у нее в гостях была, а вы ей тунику привезли, ту, фиолетовую. И после мы у нее встречались, каждый раз, когда я что-то заказывала. Она мне мозг прогрызла, чтоб я назначала вам встречи только у нее. Кажется, она на вас имела виды. – Жанна засмеялась.

Андрей помнил Наталью – крупную брюнетку, по-своему привлекательную, но стеснительную и робкую настолько, что вопросы ей приходилось задавать по несколько раз.

– В общем, мы даже за тур заплатили, но Наташка приболела. Я уж думала, что придется без нее ехать, чтоб деньги не пропали. Хотя одной – это совсем не то. Но Наташка – она, кстати, юрист – выбила из этих придурков почти все. Двести баксов всего потеряли. А я думаю: ну и ладно, что не поехала. Можно один Новый год за десять лет провести не под пальмами, правда? Ну да бог с ними – и с Наташкой, и с этим Бали. Пойду мерить новое платье.

Жанна вышла к нему в платье и с сумкой, брошь-хризантему она прикрепила к прическе, и скоро он уже смотрел на пышный узел из светлых волос, в котором при каждом его движении, вздрагивая тонкими лепестками, подпрыгивал цветок. Андрей так и не снял с Жанны сшитое им платье, и секс приобрел привкус мастурбации.

Все десять дней они почти не выходили из дома. Один раз, в снегопад, который бывает раз в году, густой, как суп-пюре, с плавным кружением мягких сгустков, каждый из которых словно боится земли и потому старается не падать как можно дольше, она уговорила его погулять.

Андрея хватило на полчаса. Отсутствие видимых границ мира, висящие в пустоте желтки окон, фигуры прохожих, возникающие из ниоткуда, словно слепившиеся из снега, напугали его. Ему на секунду показалось, что воздуха нет, а только невесомые белые хлопья; что если их вдохнуть, то они забьют горло, заполнят желудок и легкие, и эту снежную кашу он никогда не сможет выплюнуть, выкашлять, выблевать. Он сказал Жанне, что замерз, и это было почти правдой. «Тогда пойдем домой», – согласилась она и подняла к невидимому небу безмятежное лицо.

В первый же день, осмотрев квартиру, Андрей обнаружил великолепно оборудованную гардеробную.

– Можно я тут немного похозяйничаю? – Андрей выглянул из-за раздвижных дверей.

Жанна, сидящая на диване с бокалом вина, улыбнулась и кивнула:

– Сколько хочешь. Или пока мы друг другу не надоедим.

– Думаю, я тебе надоем раньше. – Комплимент получился неуклюжим, и Андрей сам себя перебил: – Я имел в виду – побуду в гардеробной, посмотрю на твою коллекцию.

– Это вообще сколько угодно. Там есть интересное.

Он вышел через час или полтора, взбудораженный и умиротворенный одновременно. Кончики пальцев еще помнили нежность кашемира, паутинную невесомость крепдешина, уверенную силу льна.

– Понравилось? – Жанна была на кухне, распаковывала контейнеры с едой, только что привезенные из какого-то ресторана.

– Да. У тебя отличный вкус. И неплохие финансовые возможности.

– Ну, возможности могли бы быть и получше, а со вкусом вроде ничего. Ты снова пить не будешь? А я, пожалуй, немножко коньячку. – Жанна достала из бара бутылку, поставила рядом пузатый коньячный бокал. – А ты свое-то нашел? Твои платья у меня на почетных местах.

– Нашел. Но я не понимаю: при таком обилии дизайнерских шмоток я-то тебе зачем? То есть мои работы…