наблюдателей извне беспокоила отнюдь не сила алавитских заговорщиков, но скорее их уязвимость. Именно их слабость подталкивала Джедида и его ближайшее окружение в том направлении, где легче всего можно было получить всеобщую поддержку, — к освободительной войне против Израиля.

Развернув антиизраильскую кампанию, сирийское правительство рассчитывало на содействие палестинских беженцев. Фактически решение было принято во время арабской встречи в верхах в январе 1964 г., когда палестинцы были формальным образом уполномочены “участвовать в деле освобождения своей родины и определения своего будущего”. Несколько месяцев спустя в Восточном Иерусалиме (находившемся под иорданской властью) была созвана ассамблея палестинских арабов, где было принято решение о создании Организации освобождения Палестины (ООП)[162]. Ее целью было провозглашено уничтожение Израиля, для чего должна была быть создана “Армия освобождения Палестины”. Насер, чтобы обеспечить строгий контроль за деятельностью этой ненадежной организации, разрешил ей разместиться на Синае и в секторе Газа. “Армия освобождения” приступила к вербовке бойцов из числа палестинских арабов, проживающих во всех странах региона, но в основном в секторе Газа; бюджет организации складывался из взносов арабских государств и налоговых поступлений от самих палестинцев. Впрочем, несмотря на кажущееся многообразие источников финансирования, основную поддержку ООП и ее председатель исполкома Ахмед Шукейри, бывший адвокат из Ако, получали от социалистических Египта и Сирии; при этом была организована широкая клеветническая кампания против “реакционных режимов” Иордании, Саудовской Аравии и Туниса. Те, в свою очередь, поощряли действия против Шукейри, и в феврале 1967 г. на председателя ООП было совершено покушение, он был ранен. После этого случая деятельность ООП на какое-то время была отчасти парализована из-за внутренних интриг.

Несколькими годами ранее в Кувейте была организована еще более радикальная группировка палестинских арабов — ФАТХ (Движение за национальное освобождение Палестины)[163], являвшаяся соперником ООП; ее создателями стали ветераны бывшего Арабского верховного комитета. Разочарованные официальной позицией правительств арабских стран и бессодержательными, на их взгляд, резолюциями по палестинскому вопросу, принимаемыми ежегодно Лигой арабских государств, лидеры организации ФАТХ предпочитали говорить о необходимости прямых, неотложных военных действий с целью отвоевания своей утраченной родины. После 1965 г. группировка ФАТХ наладила тесные связи с баасистским режимом Сирии. Они начали наносить спорадические удары по Израилю из демилитаризованной зоны, получая от сирийской армии вооружение и организационную помощь в ограниченных масштабах. После государственного переворота в 1966 г., когда к власти пришел Салах Джедид, дамасский режим в значительной степени расширил свою поддержку операциям ФАТХ. Вылазки против Израиля, особенно в демилитаризованной зоне Алмагора, стали более масштабными. Пока сирийская регулярная армия, засев в укрытиях на Голанских высотах, вела артиллерийский и минометный обстрел израильских поселений в долине Хула, отряды ФАТХ устраивали засады, в которые попадали израильские армейские патрули, неся при этом немалые потери. Премьер-министр Сирии Юсеф Зайен фактически признал соучастие своей страны в этих действиях, заявив в своем выступлении по радио: “Мы не собираемся охранять Израиль. Мы никогда не станем сдерживать действия палестинского народа, стремящегося к освобождению своей родины”. Сирийский президент Нуреддин Атаси[164] пошел еще дальше, призывая к “народной войне”, к сопротивлению, саботажу и террору. “Мы приветствуем политику выжженной земли в Палестине”, — заявил он.

Насер, со своей стороны, воспринимал эти действия баасистов и ФАТХ безо всякого энтузиазма. Все еще не выбравшись из трясины военных действий в Йемене, египетский правитель был вовсе не уверен, что, будучи втянутым в войну с Израилем, он сможет одержать победу. И, соответственно, когда 7 апреля 1967 г. произошел серьезный инцидент на израильско-сирийской границе, вылившийся в воздушный бой, то выяснилось, что египетско-сирийский договор о взаимной военной помощи имеет цену клочка бумаги. Звено израильских самолетов проникло в воздушное пространство Сирии; сбив шесть сирийских “Мигов”, израильские летчики сделали несколько кругов в небе над Дамаском. Египтяне никак не отреагировали на происшедшее. Более того, чтобы остудить воинственный пыл Сирии, Насер направил 5 мая в Дамаск своего премьер-министра, который сделал сирийскому руководству следующее заявление: “Наш договор о взаимной обороне применим лишь в случае полномасштабных военных действий Израиля против Сирии. Пограничные инциденты не могут считаться поводом для вмешательства”.

Москва оседлала тигра

Однако побудили Египет к активным действиям не просьбы Сирии, а давление Советского Союза. После Синайской кампании в советской ближневосточной политике не произошло никаких значительных перемен. СССР продолжал оказывать безоговорочную дипломатическую поддержку действиям Египта, направленным на запрет прохода израильских судов по Суэцкому каналу, а также сирийским военным действиям в демилитаризованной зоне и в верховьях реки Иордан. Советские средства массовой информации вели непрекращающуюся пропагандистскую войну против Израиля как “оплота американского империализма”. Наряду с этим отмечалась заметная активизация советских действий, направленных на поддержку арабских стран, в первую очередь Египта и Сирии, что отражало растущее беспокойство Москвы в связи с крахом социалистических режимов в разных странах мира. Ведь это был период падения Бен Беллы в Алжире, после чего настала очередь Сукарно в Индонезии и Нкрумы в Гане. В Конго к власти пришли правые силы. В Греции военный режим растоптал левую оппозицию[165]. В Сирии зрело недовольство политикой баасистского правительства. В Кремле понимали, что все это происходит не без закулисного влияния Вашингтона. Но еще более угрожающими выглядели действия коммунистического Китая, чьи представители один за другим прибывали в арабские столицы, предлагая оружие, специалистов и экономическую помощь. Попав между двух огней, СССР видел единственный выход из ситуации в том, чтобы продолжить поддержку арабского “национально-освободительного” движения, причем в масштабах, превосходящих усилия конкурентов. Такая политика по-прежнему оставалась единственно возможным путем проникновения на Ближний Восток.

Насер был готов поощрить надежды Советского Союза. В 1965 г. в Каир прибыл с визитом первый заместитель министра обороны СССР А. А. Гречко[166], и Насер выразил ему самую теплую благодарность за советскую военную и финансовую помощь. После некоторого периода напряженных отношений между двумя странами Советский Союз снова стал для Насера “нашим истинным и бескорыстным другом”, тогда как американцы, соответственно, оставались “кровопийцами, эксплуататорами, величайшими преступниками XX века и безжалостными варварами”. В 1966 г. Насер и Гречко подписали новый договор о взаимной обороне, по условиям которого судам советских ВМС предоставлялось обслуживание в средиземноморских портах Мерса-Матрух и Сиди-Барани, в порту и в трех рыбацких деревнях на побережье Красного моря. Кроме того, Египет предоставил в распоряжение СССР три аэродрома. Взамен Москва обещала увеличить поставки вооружений и численность военных специалистов. И наконец, 15 мая 1966 г., в Каир прибыл председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин[167], чтобы торжественно заверить Насера, что Египет пользуется полной поддержкой Советского Союза в его “борьбе против империализма”.

В