не быть. Но не смогла отказаться. Это подло по отношению к его жене, мы понимаем. Но она тоже не любит Маркуса, никогда не любила. Этот вынужденный брак стал пыткой для обоих. Однако Сильвия сильнее меня, она смогла полюбить сына и погрузилась в заботу о нем, найдя в этом утешение.

– Она знает о вас? – спросила я, все больше ужасаясь.

– Да, – печально сказала Мариона. – Всегда знала. Маркус не смог лгать ей, нарушив волю своего отца. Он не мог так поступить с Сильвией.

– И каково ей было жить с мужчиной, который любит другую?

– Она понимала Маркуса и с годами между ними сложились дружеские и доверительные отношения. Сильвия тоже полюбила другого мужчину, но он рано умер, и с тех пор она носит по нему траур.

– Невероятная история, – прошептала я. – Ужасно печальная.

– Сильвия прекрасная женщина. Когда ее возлюбленный умер, она велела Маркусу поговорить со мной, познакомиться с сыном. А когда Маркус остался без родителей, она подарила нам счастье, закрыв глаза на наши встречи. Так родились мои дети. Звучит, наверное, чудовищно, но такова реальность. Мы с Маркусом и другими членами совета из года в год выносим на голосование вопрос о разрешении разводов, но пока не добились своего, поэтому нашу связь все еще приходится скрывать.

– Боже мой, – повторила я. – Это пытка длилась веками…

– Да, но когда вариантов всего два – либо так, либо в разлуке, выбор очевиден. Мы довольно долго прожили, закрывая свои сердца. Оба были несчастны. А сейчас мы можем сказать, что наши встречи были хоть и редкими, но всегда счастливыми.

– Так не бывает, – горестно сказала я. – А Сильвия… Она просто невероятная женщина.

– Да, – улыбнулась Мариона. – Это так. Но она познала боль разлуки с любимым. Она прошла тот же путь, что и Маркус. Ее тоже насильно выдали замуж. Сейчас юным магам везет больше, им позволяют выбирать, позволяют любить. Тогда, столетия назад, это было почти невозможно.

– Боже! – уже в который раз повторила я, думая об Итане. – Получается, что сейчас, пройдя сквозь всю эту боль, вы обрели какое-никакое счастье. У вас семья, счастливая семья, любящие дети. Вы сплочены, вы все вместе, вы единое целое. Лишь Итан остался на отшибе.

– Он сам виноват, – сказала Иледия.

– Не смей! – сквозь внезапно подступившие слезы, сказала я. – Не смей так говорить! Итан прекрасный человек! Он страдал все эти годы, но только один! Тонул в своей вине, думая, что разочаровал мать, что она его не любит, что он никому не нужен!.Ты знаешь, каково это? Откуда тебе знать?

Я задыхалась, преисполненная обидой и гневом за Итана. Эта дерзкая девчонка не знает, о чем говорит. В душе у меня поднялась настоящая буря. Она вынуждала часто дышать, глотать слезы и стискивать кулаки. Однако я заставила себя успокоиться, взять под контроль бесновавшиеся эмоции и уже спокойнее сказать:

– Прошу прощения за мою невоспитанность. Я не должна была так к вам обращаться. Просто я считаю, чтобы обвинять кого-то, нужно хотя бы потрудиться узнать человека. Поставить себя на его место, попытаться понять. Итан винит себя более чем кто-либо. Я очень прошу вас, Иледия, присмотритесь к Итаниэлю, когда будет такая возможность. Посмотрите на него иным взглядом. Не как маг, потерявший мир, которого даже не знал, а как сестра. Как близкий человек, в котором он так нуждается.

Я поднялась из-за стола и подошла поближе к девушке, заглянула ей в глаза и бережно коснулась плеча.

– Признаться, увидев ваше отношение к Итану, я подумала, что вы ревнуете. Возможно, думала я, вы считали, что отца Итана ваша мать любила больше и отсюда ее такая странная любовь к нему. Но нет! У вас один отец, вы все одинаково любимы. Просто вы были обласканы матерью, когда она поняла, насколько ошибалась, а Итану не досталось и доли того тепла, которое окружало вас. Теперь вас так много, так возместите же ему сторицей! Станьте ему семьей! Кто еще сможет его защитить? Кто, кроме вас сможет отстоять его жизнь, его искупление?!

– Так мы этого и хотим, – усмехнулся Грайс. – Для этого все это и затеяли.

Я пораженно повернулась к младшему брату Итана и почувствовала, как по щекам потекли слезы. Во мне медленно воскресала надежда. Она робко согрела душу, дала дорогу мечтам.

– Нравится мне твой характер, – продолжал Грайс. – Ты не робкого десятка. Мало кто может говорить так с моей сестрой. Если бы ты не нравилась ей, она бы уже шарахнула тебя магией!

– Кто сказал, что она мне нравится? – фыркнула Иледия и стала похожа на капризную девчонку.

– Ой, да брось, – засмеялся Инжен. – Ты даже мелиссу положила в ее пойло, чтобы запах стал приятнее. О ком еще ты так заботишься?

Иледия сердито откинула толстую косу, сложила руки на груди и отвела глаза в сторону. А я не сдержала улыбки.

– Я рассказала тебе историю семьи не зря, Этель, – сказала Мариона, вновь возвращая меня в суровую реальность. – Я исправлю все, что натворила. Я помогу сыну.

– Мы, мама. Мы поможем Итану, – поправил мать Инжен. Сейчас он был серьезен.

– Да, мы поможем Итану, – улыбнулась Мариона. – Я изучила все древние законы, посоветовалась с Маркусом, и мы нашли лазейку.

Сердце мое рухнуло в пропасть, я вцепилась пальцами в ткань платья и медленно выдохнула. В глазах Марионы не было и тени какой-либо несерьезности. Она смотрела открыто, прямо в мои глаза. Чтобы справиться с овладевшими мною чувствами, я мысленно досчитала до десяти, а потом повторила это еще раз. Семья Итана не прерывала меня, они все просто ждали, когда я смогу взять себя в руки.

– Что за лазейка? – тихо спросила я.

– Присядь, – велела Мариона, на ее лице появилась странная тоска. – Этот разговор может тебе не понравиться.

Я чувствовала, что долго все равно не усижу на месте, но подчинилась. Лишь бы Мариона продолжала говорить.

– Я хорошо знаю законы Дриэна, многие сама придумала, многие поддержала. Однако законы Алададриэна, которые использовались еще во времена объединенных миров, уже позабылись.

– Именно поэтому вы взяли их из архива? – спросила я.

– Да, мне необходимо было освежить их в памяти. Шуст помог мне в этом.

– Но зачем он тогда водил меня в архив, если знал, что древние законы у вас? – удивилась я.

– Прости, это было нужно не для тебя, для Ребекки, – вздохнула Мариона.

– Не понимаю, – нахмурилась я.

– С некоторых пор я знаю, что она жива. Ты наверняка слышала, что я сообщила Итану о приходе этой женщины ко мне. – В ответ на ее слова я кивнула. – В тот момент я и сама не знала, что стало с Итаниэлем.

Я резко вскинула голову, поражаясь ее словам. Четыреста лет она не интересовалась судьбой сына? А потом мне вспомнилось, как удивилась Мариона, узнав, что Итан не был в Дриэне весь этот срок.

– Я понимаю, как это звучит, Этель, – не без сожаления сказала она. – Меня невозможно оправдать. В свою защиту могу сказать