– Добрый день, – вежливо поздоровалась Констанция, отвлекая Аткинса от не особенно динамичной пантомимы его полицейского «собрата».

– Госпожа Ди Гран, какая приятная встреча, – ответная любезность от вожака псоглавцев прозвучала без энтузиазма, но и без неприязни.

– Прошу прощения, – сдавленно выпалил Сайлас и поспешил ретироваться, изображая занятость. В последнее мгновение, поравнявшись с Маршанами, он взглянул на Конни как будто с благодарностью и, тут же потупив взор, юркнул во тьму одного из коридоров комиссариата.

– Приятно видеть вас одетым, – продолжая удерживать внимание Аткинса на себе, Конни оглядела своего собеседника. Джинсы, тёмная футболка и кеды – не самый подходящий стиль для человека, которого можно было бы назвать авторитетом многочисленного культурного течения. Тем не менее, манера, с какой он держал себя, теперь казалась Конни достаточно уверенной и по-своему располагающей. При прошлой их встрече, ввиду её специфики, обратить на это внимание было бы сложно. Да и вряд ли бы ей захотелось, всё же жалость к униженному Марку перевешивала всё остальное.

– Если бы знал, что вы будете здесь, принарядился бы получше. А с вами мы ещё не знакомы. Максимилиан Аткинс.

– Адальберт Маршан, – пожимая псоглавцу руку, поспешил представиться Берт и быстро добавил – Ди Гран. Брат Констанции.

– Это можно было не пояснять, – криво ухмыльнувшись, заметил Макс. – Вы похожи почти как близнецы. Как вам наш остров?

– Тёпленький и зловещий, – кратко отрапортовал братец. На секунду между ними повисла пауза, но прервал её именно Макс немного усталым и горьким смешком. Затем он отступил в сторону и галантно придержал дверь, пропуская обоих Ди Гранов к выходу.

– Было приятно познакомиться, но не буду вас задерживать.

Снаружи, всего в нескольких метрах от крыльца комиссариата стояла припаркованная «Клаудия», ожидая своих хозяев. Севилла согласилась подождать Конни и Берта, пока они беседовали с Варга. Видимо, она всё ещё чувствовала себя немного виноватой за свою опасную выходку на дороге.

Солнце выглянуло из-за туч и теперь поливало яркими потоками света сверкающие от недавнего дождя улочки и крыши домов. Воздух стал одновременно горячим и сырым, а глаза слепило и резало от нашествия солнечных зайчиков. Берт бодро сбежал по ступенькам, направляясь к машине, но Конни не спешила идти за ним. Немного она помялась на месте, чувствуя на себе пристальный взгляд. Макс Аткинс смотрел на неё через стеклянную дверь комиссариата, не особенно скрывая своё любопытство. Оно казалось ненавязчивым и не раздражающим, поэтому Конни без особого волнения встретила его, обернувшись назад.

– Мне бы хотелось извиниться за то, что неаккуратно высказывалась о ваших…традициях вчера, – возвратившись к нему, заговорила девушка.

– Потому что действительно сожалеете или вам просто настоятельно посоветовали это сказать? – поспешил переспросить Аткинс, слегка сощуриваясь, из-за чего его глаза стали казаться ещё более хищными и подобными даже не собачьим, но волчьим.

– Эм… – Конни показательно задумалась. Ни та, ни другая версия не являлась верной. На самом деле, ей просто нужен был повод, чтобы заговорить с ним. – Давайте не будем уточнять. Как поживает ваш брат? Я слышала, комиссар вызвал его для дачи показаний.

– Как раз по этому поводу я сюда и заглянул. Высказал Сайласу своё возмущение…

– Это же просто беседа, – изображая невинность, пожала плечами Конни. Ответил Аткинс таким долгим и пронизывающим взглядом, что ей стало не по себе. В его светло-голубых волчьих глазах не было ни угрозы, ни раздражения, ни насмешки, но некая особая внимательность, словно он пытался проникнуть ей в самый череп и прочитать сокрытые в нём мысли и мотивы.

– Некоторые так не считают, – наконец, заговорил он холодно и сурово. – Некоторые полагают, что на Марка наговаривают, пытаясь навлечь на него подозрения. А мне, как его брату, этого бы очень не хотелось.

– Уверена, что это просто какая-то ошибка, – будто бы оправдываясь, выпалила Констанция. И чувствовала она себя так же, словно извиняется за всё происходящее, словно это она допустила, чтобы Марка заподозрили в убийстве. В горле зачесалось, и она нервно откашлялась. Быстро собравшись с мыслями, она попыталась изобразить спокойствие и уверенность в своих словах, когда добавила покровительственным тоном: – Так или иначе, если вдруг Марку понадобится помощь, вы можете смело обращаться к нам. Я прослежу, чтобы его ни в чем не обвинили…кхм-кхм…голословно.

– Как это великодушно с вашей стороны, – Макс попытался улыбнуться, но выражение его лица по-прежнему выражало строгость и внимательность. Не дав девушке заговорить вновь, он добавил категорично: – У вас запланировано важное мероприятие, насколько мне известно. Советую вам сосредоточиться на нём и не тратить своё время на наши проблемы. С этим мы в состоянии разобраться самостоятельно.

– Я просто…

– Брат вас заждался, – Макс кивнул куда-то ей за спину и вновь предпринял попытку изобразить на лице вежливую улыбку. – До свидания, госпожа Ди Гран.

Она вдруг обнаружила себя сидящей в разогретом салоне «Клаудии» и поняла, что не помнит, как там оказалась. Будто бы в её жизнь вмешался кино-монтажёр и просто вырезал ту часть сюжета, где она прощается с Аткинсом и растерянной зомби-походкой бредёт к машине.

– О чём говорили? – над ухом прозвучал голос Берта, пришедший из другой вселенной и нарушавший воцарившийся в голове вакуум. Девушка даже вздрогнула от неожиданности.

– Что? А…да… – помотав головой и прогнав наваждение, Конни более-менее очнулась. – Он советовал вплотную заняться субботним приёмом.

– Какой интересный совет. И что дальше?

– Не знаю. Может, и правда стоит? – промямлила Констанция растерянно.

* * *

Суббота свалилась на них огромным булыжником весом в несколько тонн. Так ей казалось. Просто в какой-то момент она открыла глаза и осознала – этот день настал. А потом спряталась под одеялом, надеясь, что так сможет оттянуть неумолимо приближавшееся торжество. Впрочем, долго она в своём убежище не протянула – стало слишком жарко.

Да, она сама это затеяла. Да, тогда это казалось весьма неплохой идеей. И да, теперь она жалела об этом. Главное, подумалось Конни, чтобы Виолетта не прознала об этих упаднических настроениях родственницы. По-настоящему счастливой можно было назвать сейчас разве что Севиллу Сапфир. Она так бодро носилась по комнатам и залам дома, звонко отдавая приказы прислуге, что могло показаться, будто это доставляло ей истинное наслаждение. У прекрасной управляющей всё было под контролем: гостевые спальни были укомплектованы по полной программе (и даже те, в которых ещё два дня назад не хватало штор и мебели, теперь обзавелись не только ими, но и коврами, вазами с цветами и всеми необходимыми принадлежностями для ванны), гостиные и столовые комнаты сияли чистотой и свежестью, а специально для грядущего ужина был подготовлен красивейший фарфоровый сервиз и до блеска отполировано столовое серебро. Нанятые в городе рабочие огромными охапками заносили в «летнюю столовую» букеты белых и нежно-розовых цветов, и просторное с высокими витражными окнами помещение равномерно наполнялось их ненавязчивым весенним ароматом. Флористы и декораторы далее размещали это цветочное великолепие так элегантно и гармонично, что и без того впечатляющий интерьер летней столовой, сливаясь с прилегающим к окнам садом, превращался в островок самой настоящей сказки.