— В-о-о-о-у! — взрывается комментатор. — Это именно то, о чем я говорил! Ричард Брут начинает схватку!

— Взять! — оставшиеся гопники спускают ротвейлеров.

Пес, оставшийся без хозяина, тоже пытается атаковать меня. Но я успеваю подхватить его поводок, и перед глазами появляется надпись «Контроль перехвачен». Теперь ротвейлер мой, благодаря чипу в его мозгу, чипу в моем мозгу и маленькой игровой условности — кто держит поводок, тот контролирует собаку.

Мысленно приказываю псу не связываться с другими четвероногими, а сразу лететь на двуногих. С братьями меньшими я сам разберусь.

Бугаи ловят ахуй от происходящего. Ротвейлер сшибает одного из них с ног и начинает рвать подставленную руку, в то время как второй здоровяк охаживает пса резиновой дубинкой. Ему плевать. Он рычит и мотает башкой, пока не отрывает здоровенный кусок плоти.

Хороший мальчик.

Справится с двумя разъяренными ротвейлерами — раз плюнуть. Правда, один из них успевает здорово цапнуть меня за ногу, но мой нож оказывается куда смертоноснее их клыков.

— Ну что, девчонки? Потанцуем?

Гопники справились со своим ротвейлером, но один из них серьезно пострадал. А второй, похоже, не горит желанием драться.

— Ладно, слушай, — они оба бросают дубинки и поднимают раскрытые ладони. — Ты победил. Мы уходим.

— Куда? Мы только начали.

Потом были сопли и кровь, крики и мольбы, восторженные возгласы комментатора, а в конце — костюмированное шоу, где меня якобы вяжет полиция. А затем — реклама.

ГОРОДСКИЕ СТЫЧКИ

Каждый будний вечер на «Медиа Эмпаир ТВ»!

Испытайте премиум-подписку «Медиа Эмпаир», чтобы получить доступ ко всем 13 сезонам «Городских стычек»!

Оформите бесплатный месяц прямо сейчас!

— Ладно, хорош, — я нажал кнопку на пульте и отбросил его в сторону.

— Доволен? — искаженный голос прямо-таки сочился издевкой.

Я не ответил. Проглотил полстакана водки и откинул пустую посуду туда же, куда и пульт — на пол рядом с кроватью.

Значит, все, что говорил Богатей до этого, оказалось правдой. Или почти все. А рассказывал он весьма интересные вещи… Не особо удивительные, но интересные. И сделал невероятное предложение, от которого я, если б даже хотел, не смог бы отказаться. Да я и не хотел. Предложение было охуительным.

Отмотаем немного назад.

После окончания третьего этапа я получил пару уколов с наноботами и спустился в сейв-поинт, чтобы неожиданно оказаться в теплом деревянном коттедже. Из окон открывался прекрасный вид на заснеженную скальную гряду, чьи склоны утопали в темно-зеленом море хвойного леса. Вдалеке, за дымкой, плескался серый океан. Шел легкий снег, и стояла удивительная тишина, прерываемая только треском дров в огромном камине.

Какие на хрен горы, мы же под землей? Похоже, это было что-то вроде голограммы, и выглядело потрясающе. Восхитительный контраст по сравнению с этапом. Я ощутил себя если не в раю, то где-то очень рядом.

Чувство комфорта и безопасности против воли наполнили меня слабостью. Я не стал сопротивляться. Почти на четвереньках дополз до мягкого кресла и упал в него, растекшись, как повидло:

— А-а-а… — выдохнул хрипло.

Несколько минут я блаженно позволял своему телу расслабиться настолько, насколько возможно. Это давалось не без усилий: мышцы сильно окислились и кое-где защемились или растянулись. Организм перенес невероятный стресс от происходившего экшена, ранений и экстренного лечения нано-ботами.

Блин, я ведь несколько раз был реально на пороге смерти. Но выжил. Единственный.

Или нет?

«Эй, дружище», — написал я в чат Богатенькому. — «Как дела у Леони?»

— Жива, — ответил тот. — Спускается на сейв-поинт.

«Супер».

— На другой сейв-поинт.

Я снова против воли напрягся. Мне определенно нужен массаж и несколько порций бухла.

«Почему?»

— Так надо. Хочешь нормально поговорить, отправляйся в лаунж.

А почему бы и нет. Все равно я один, какого хрена сидеть в этой огромной комнате. Тут столько диванов, подушек и мягких кресел, что хватило бы человек на пятьдесят. Организаторы плохо рассчитали сложность третьего этапа. При том, что творилось наверху, столько бегунов никогда сюда не доберется.

В лаунже, если я правильно помню, можно заказать все, что хочешь, включая шлюхобота. Интересно, они умеют делать массаж?

— Ладно, — сказал я, поднимаясь. — Пойду-ка в спаленку. Мы прервемся ненадолго, а потом можете взглянуть, как я чпокаю секс-робота. Или двух.

Подмигнул в одну из камер под потолком и направился в комнату, над которой горел значок кроватки.

Внутри тоже был камин, медвежья шкура на полу, массивная кровать с балдахином и какие-то этнические украшения на стене, сделанные из веток, клыков и рогов. Барная стойка, готовая предоставить еду, бухло и наркотики, тоже была отделана деревом. Если не считать ее, пары камер и утопленного в стене экрана, все очень по-старинному, аутентично.

Эфир приостановлен. Зрители не видят и не слышат вас.

— Ну вот, теперь мы можем нормально поговорить.

Голос Богатея теперь звучал не в голове, а снаружи. Из скрытых динамиков, видимо, потому что доносился откуда-то сверху.

— Сейчас поговорим, — я направился к стойке.

— Присядь, это важно.

— Придется подождать.

Я уже заказывал ассорти итальянских колбас, острое рагу из свинины и запеченную с травами форель. И бутылку водки, само собой.

— Ты забыл, кто тут главный, две девятки! — заорал Богатей. Снова эти подростковые нотки. — Я тебя купил, и я…

Он вдруг резко прервался, будто связь внезапно пропала. Я пожал плечами, отнес тарелки на круглый стол со столешницей из цельного среза дерева, и немедленно принялся жрать.

Смочил горло водкой, умял свиное рагу, попробовал рыбу — отстой. Не стал ее есть. Выпил еще, закусил колбасой и заказал двойную порцию такого же ассорти, добавив немного сыра и мягкого белого хлеба.

Насытившись, я хлопнул еще водяры, заказал сигару и отправился на белый трон в соседней комнатке.

И черт возьми, как же охренительно я посрал. Выйдя из туалета, упал на кровать и с наслаждением затянулся сигарой.

Кайф.

Организм был сыт, здоров, свободен от дерьма, находился в безопасности — что еще надо для счастья? Свободы? Хрен его знает. Если в реальном мире можно угодить в «Последний живой» за проебанный кредит, то не так уж хорошо там живется.