– Ты меня любишь.

– Можешь не сомневаться. Что я люблю в тебе? Какие части?

– Ты любишь все.

– Хорошо. Запиши это себе, чтобы не забыть. И носи в кармане. Я любила тебя вчера, люблю сейчас и буду любить утром. И когда приеду домой через пять дней, я и тогда тоже буду тебя любить и скажу тебе это лично.

– Я… – Голос у него совсем охрип. – Я не могу дождаться. Мэйбелл, я люблю тебя так сильно, ты даже не представляешь. Каждую черточку, все в тебе.

– Я это знаю.

– Запиши, – советует он.

Мы оба эмоционально вымотаны, так что прощаемся, договорившись созвониться через несколько часов, когда я приземлюсь в Инвернессе, а потом когда доберусь до гостиницы у Лох-Несса, чье название переводится с гэльского как «Красная гора».

Когда рядом не звучит его голос, я медленно возвращаюсь в окружающую реальность и осознаю, что не так давно мы были на нашем первом свидании. А теперь я в Соединенном Королевстве, одна.

Но.

И это «но» значит очень многое:

Кому-то там не все равно. Кто-то там любит меня. Всю, целиком.

[email protected]

ВЫ ПОЛУЧИЛИ ЭЛЕКТРОННУЮ ОТКРЫТКУ!

Уэсли ([email protected]) отправил вам электронную открытку из «Американских поздравлений»:

Ты уочень особенная!

ПОСМОТРЕТЬ ОТКРЫТКУ

_______________________________

[email protected]

Американские поздравления: копия вашей открытки

Получатель: Уэсли

Бзз бзз! Ты самый самый!

ПОСМОТРЕТЬ ОТКРЫТКУ

МЭЙБЕЛЛ: Доброе утро! Все еще не отошла от перелета, но первая ночь в отеле прошла хорошо. Здесь просто ИЗУМИТЕЛЬНО

УЭСЛИ: Ну это потому что там ты

МЭЙБЕЛЛ: Оооо Собираюсь на поздний завтрак, потом поброжу по городу. Пришлю кучу фоток! Готовься, телефон будет пиликать весь день!

УЭСЛИ: Так странно быть здесь одному.

МЭЙБЕЛЛ: Ты не один. Я прямо там, в твоем кармане.

УЭСЛИ:

_______

УЭСЛИ: У нас раннее утро, но я не могу спать, потому что знаю, что сегодня ты едешь на Шотландское Высокогорье и остров Скай. Посмотрел погоду, должно быть холодно, так что, пожалуйста, захвати куртку и побольше воды.

МЭЙБЕЛЛ: Придется купить еще чемодан для твоих сувениров. Но не радуйся заранее, в основном это камни и грязь.

УЭСЛИ: Обожаю

МЭЙБЕЛЛ: В буквальном смысле стеклянные баночки с камушками с Дорс-Бич, какой-то интересный мох и крошечная дикая примула, желтенькая, с корешками.

МЭЙБЕЛЛ: А еще я все записываю. Очень много всего. С жуткими иллюстрациями местных растений. Собственно, теперь я ботаник.

УЭСЛИ: Пожалуйста, хватит, я больше не могу. Я и так уже не человек, одни осколки. Что ты наделала

МЭЙБЕЛЛ: Мне жаль

УЭСЛИ: Нет, неправда

МЭЙБЕЛЛ: Вообще-то да, ни капельки

УЭСЛИ: Мне тоже. От меня еще остался кусочек, если хочешь и его заодно уничтожить.

МЭЙБЕЛЛ: На твой день рождения я решила УЭСЛИ тебе овечку

УЭСЛИ: Вот оно

УЭСЛИ: Теперь ничего не осталось

МЭЙБЕЛЛ:

_____

Ты когда-нибудь думала, что ты одна безо всякой причины, а потом раз – и ты встречаешь кого-то и понимаешь, что ждала именно этого человека, даже не зная об этом? Конечно, я не первый, кому пришла в голову эта мысль. Мне жаль, что это не мои собственные слова, потому мне хотелось бы сказать тебе что-то свежее, необычное, но их я чувствую всей душой и хотел поделиться ими с тобой.

Еще один вечер у Лох-Несса, и последнее сообщение Уэсли пульсом бьется в ладони. Смотрю на экран телефона, снова и снова пытаясь написать глубокий и тонкий ответ, такой, как он заслуживает. Он думает, что это только у него не получается подобрать верные слова, когда они нужны, но это не так. Совсем.

С ним я постоянно теряюсь, а ведь ему достаточно просто быть собой. Серьезным, идеальным, любимым – в нем я бы не изменила ни единой черточки.

Стою на скалистом берегу у озера на Шотландском Высокогорье – еще одно кажущееся невозможным утверждение за последние пару месяцев. Я уже не просто плыву по течению, а скорее управляю лодкой. Кто знает, где я окажусь еще через год? Возможности безграничны.

Делаю множество фотографий: булыжника, дерева, отражающихся в воде облаков. Это был долгий день поисков лох-несского чудовища, и у меня закончились идеи, что бы еще такого запечатлеть на камеру, так что я делаю художественный снимок собственных кроссовок. Игры теней. Яблочного огрызка, оставшегося от ланча.

Поднимаю телефон выше, заснять впечатляющую панораму горных вершин и долин, укутанных туманом. День серый и сумрачный, с крепким ветром и пробирающимся под одежду холодком, но вдруг это та самая погода, которая сможет выманить Несси наружу, хотя бы голову поднять? Никогда не знаешь.

– Я даже не буду тебя фотографировать, – серьезно обещаю я воде. – Клянусь, что сохраню твой секрет. Я прошу только об одном взгляде. Только мельком тебя увидеть – и все.

Мысленно представляю, как та фреска на стене в бальной зале воплощается в реальности здесь: «Упавшая звезда» выныривает на поверхность озера, смятая и покореженная в железной хватке щупалец; один за другим появляются нарисованные мягкими мазками небольшие деревца. Откуда ни возьмись возникает «Майская красавица».

Старинный пароходик с гребным колесом неторопливо фланирует мимо, перегнувшись через поручни, моя мама кричит: «Привет» – и машет белым платочком. Вода глубокого зеленого цвета, небо в летней душистой дымке. Кто-то в полосатом красном костюме времен Марка Твена играет на банджо. Откуда-то доносятся звуки каллиопы. А из воды поднимается чудовищная голова, поблескивая чешуей в угасающих солнечных лучах.

Я фотографию все: и нарисованных людей, и корабли, и чудовищ, но телефон у меня не настолько продвинутый и не может вытащить их из нематериального мира, поэтому они в итоге выглядят как вода, камни, дерево и небо.

Телефон вибрирует, и экран загорается, показывая самое важное для меня имя.

Отвечая, я уже улыбаюсь:

– Ну привет.