– Здравствуй.

От знакомого дружелюбного рокота внутри все согревается, тут же загораясь счастьем. Вот что ближе всего к настоящей магии в этом мире.

– Расскажи про свой день, – просит он, и я сразу расслабляюсь, будто оказываюсь дома. Как будто он тут, рядом со мной, из плоти и крови. – Хочу знать все.

– Белка только что съела чипс прямо у меня из рук! Моя жизнь уже не будет прежней – она взяла чипс прямо из пальцев, просто раз – и ест! Главное событие в моей жизни.

– Завидую до невозможности. А сейчас ты что делаешь?

– Иду. Я на Дорс-Бич, недалеко от гостиницы.

– Отведи меня туда? – Теперь голос звучит чуть выше из-за улыбки.

Подробно описываю деревья, изумрудные горы, расплывающиеся в моросящем дожде, и изрезанный скалистый берег.

– Ты идешь вдоль полосы светлых камушков, прилив до них не достает. Вода чудесного темно-синего оттенка, небольшие волны шелестят, белея пеной. Мы держимся за руки. Все дышит безмятежностью.

– Я рад быть здесь с тобой, – отвечает он.

– Смотри под ноги. Повсюду сплошные коряги.

– Хорошо подмечено. Но, пожалуйста, застегни куртку. Так промозгло.

– Чувствуешь туман, как он касается щек? И небо темнеет. Уже скоро пора уходить, но не сейчас. Подождем, пока появится лунная дорожка – вдруг Несси ночное существо?

– Именно. – Он замолкает. – Если я на время пропадаю, это потому что слишком широко улыбаюсь и не могу говорить.

Прижимаю руку к груди и замираю, боясь пошевелиться, потому что иначе улечу прямо в облака. На земле меня держит только телефон, его голос.

– Ну же, не отставай, – подгоняет меня он, когда я снова начинаю двигаться.

– Иду, иду!

– И пожалуйста, не забудь про куртку. Нам же не нужно, чтобы ты тут простудилась, а у тебя еще и волосы мокрые.

Застегиваю куртку и снимаю очки, протереть от влажного тумана.

– Ты слышал птицу? Кар-кар!

Он смеется. А потом смех резко обрывается.

– Только не говори, что у тебя опять шнурки развязались.

– Не развязались.

– Точно развязались, – вздыхает он. – Что вот с тобой делать?

Смотрю на ноги, подыгрывая, и что бы вы думали? Так и есть! Уже нагибаюсь завязать их, как он меня останавливает:

– Дай я.

Надеваю очки обратно, и тут еще одно воспоминание материализуется прямо передо мной. Удивительно реалистичное воспоминание, до мелочей, вплоть до старой куртки с клетчатой подкладкой, золотистых, послушных ветерку кудрей, глаза, щурящиеся от надвигающегося ливня.

Дождь – идеальная погода для истории любви, такое естественное завершение. Другого и быть не могло бы.

Мужчина подходит ближе, черты лица становятся четче, такими настоящими, реальными. Он останавливается в нескольких метрах, убрав руки в карманы, на лбу собираются сосредоточенные складочки. Воздух точно оказался заперт в легких, крутясь по кругу, не в силах вырваться, почти причиняя боль.

Когда он наконец заговаривает, его тон не то чтобы грустный, скорее задумчивый.

– Прости, я опоздал.

Краски вокруг становятся ярче, волшебнее. Это не сон. Не обман зрения. Он здесь.

– Ты как раз вовремя.

Он завязывает мне шнурки, встав на колени. Вокруг становится тихо-тихо. Капли падают бесшумно, набегающие на берег волны тоже затихают, пока звук не исчезает совсем. Цвета меркнут, пока не остается ничего и никого вокруг, только мы.

Уэсли достает что-то из кармана и передает мне.

Записку.

«Мэйбелл Пэрриш меня любит».

– Тысячу раз перечитал, пока летел, – признается он, вставая. Бумажка уже истерлась, чернила размазались от частого движения пальцев. Я эти напоминания распихаю по всем его карманам. В ботинки, в бумажник, по всему дому и поместью. Закопаю клад – именно для него.

– Я так горжусь тобой, – шепчу я, вставая на цыпочки и обхватывая его лицо ладонями.

Уэсли прислоняет руку к моему лбу, как козырек, загораживая от дождя.

– Я тоже, если честно, немножко собой горжусь.

– Хорошо. Наслаждайся ощущением. Ты заслужил.

– Не знаю, смог бы я так в одиночку. Не думал, что смогу. И у меня в самолете было сиденье посередине. – Его даже передергивает, но он тоже начинает улыбаться, глядя на мою улыбку. – Застегнул ремни и держался за эту записку как за спасательный круг, и вскоре мы уже летели, и я ничего не мог контролировать. Никакого шанса сбежать.

– Ты храбрее всех, кого я знаю, Уэсли, – торжественно объявляю я.

– Этим мы и занимаемся. По очереди совершаем храбрые поступки. – Блеск в его глазах немного тускнеет. – Я могу отказаться от многих вещей, но не от особенных моментов с тобой. Вот та черта, которую я для себя провожу.

– Когда вернемся домой, тебе не придется говорить ни с кем, кроме меня, еще полгода, если не захочешь, – обещаю я. – А гостям я скажу, что ты привидение лесоруба из девятнадцатого века, поэтому даже не видишь и не слышишь их, так что могут не пытаться. Ты был садовником в «Падающих звездах» с самого их основания.

– Расскажем им, что другое могущественное привидение по имени Вайолет наложило заклятие на дом, которое всех одиноких гостей подталкивает друг к другу, – сухо улыбается он. – Додуматься только, попросить именно тебя разрисовать стену, когда рисую из нас двоих я. Или сказать мне приготовить пончики, при этом печь умеешь ты.

– Мне кажется, я начинаю понимать ее затею. Какие исключительно интересные последние желания.

Он с многострадальным видом качает головой, но выходит неискренне.

– Она столько раз говорила, что мне нужна девушка, что и сосчитать не могу.

– Не хочу добавлять до кучи, но это правда.

Он окидывает меня таким многозначительным взглядом, что мурашки по коже. Предвкушение.

– Хотя то второе задание… – легким тоном произносит он. Размышляет. Но во взгляде веселье. – Как думаешь, условие обязательное?

Второе желание…

– Это которое?

– «Для бесстрашного исследователя…»

Ну конечно. «…действует правило «кто нашел – берет себе».

– Что ж, я действительно нашла тебя, – замечаю я. – Совпадение для учебников истории.

– Я верю во множество невероятных вещей. Хотя, наверное, совпадений в этом списке уже не будет.

Должна согласиться. То, что Джемма использовала фотографию Уэсли, чтобы заманить меня в ловушку, уже не кажется совпадением. Как и то, что Вайолет решила оставить «Падающие звезды» нам обоим.