– Ты совершенство, – сказал он, погрузив пальцы ей в волосы. Его ладонь легла ей на затылок, и теперь его толчки словно поддразнивали ее – он двигался медленнее, чтобы удостовериться, что она чувствует каждую его частичку. – Ты прекрасна. Я никогда еще так не хотел, как хочу с тобой.

За его признанием последовал поцелуй, толчки Аида стали мощными, и она жадно встречала их. Они достигли экстаза вместе с приглушенными вскриками из-за сжатых губ.

Аид осторожно выскользнул, прижимая Персефону к себе, пока ее ноги не перестали дрожать. Потом небо позади них заполыхало, и Аид подвел ее к краю балкона.

– Смотри, – сказал он.

На темном горизонте в небо ударила вспышка пламени и исчезла, оставив след из мерцающих искр.

– Души возвращаются в мир смертных, – объяснил Аид. – Это перерождение.

Персефона с восхищением наблюдала, как все новые и новые души поднимались в небо, оставляя на прощание след из огня.

– Это прекрасно! – только и могла сказать она.

Это была магия.

Обитатели подземного мира собрались внизу во внутреннем дворе замка, и когда последние души поднялись в воздух, раздались аплодисменты, снова заиграла музыка, и веселье продолжилось. Персефона обнаружила, что улыбается, и подняла взгляд на Аида – он наблюдал за ней.

– Что?

– Позволь мне преклониться перед тобой, – произнес он.

Она вспомнила слова, что шептала ему на заднем сиденье лимузина после «Ля Роз». «Ты преклонишься предо мной, и мне даже не придется приказывать тебе». Его просьба звучала как нечто греховное и коварное, и она упивалась этим.

Она ответила:

– Да.

Персефона с нетерпением ждала свидания с Аидом.

После Бала восхождения прошло несколько недель, и она провела с богом немало времени. Он начал выискивать ее каждый раз, когда она приходила в подземное царство, и просил погулять с ним или поиграть во что-нибудь на ее выбор. Она тоже стала обращаться к нему с просьбами: он играл с детьми подземного мира, добавил для них новую игровую площадку и дал несколько ужинов для душ и своей обслуги.

Именно в эти моменты связь между ними становилась все крепче, и богиня обнаружила, что испытывает к нему еще больше страсти, чем прежде. Это стало очевидно, когда они вместе достигли вершины, занимаясь любовью так, словно никогда больше друг друга не увидят. Все их действия были такими отчаянными, что Персефона осознала: дело было в том, что никто из них не выражал словами то, что чувствует.

А она чувствовала себя так, словно падает.

Однажды вечером после особенно напряженной игры в покер на раздевание они лежали в постели, и голова Персефоны покоилась на груди у Аида, пока он рассеянно водил пальцами по ее волосам.

– Позволь мне сводить тебя на ужин.

Она тут же подняла глаза на него:

– На ужин? В смысле… у всех на виду?

Внутри у нее все сжалось от одной только мысли, какое внимание прессы они к себе привлекут. С тех пор как Аид представил проект «Алкион», все больше статей о ней появлялось в журналах по всей Новой Греции – в «Хронике Коринфа», «Вестнике Итаки». Больше всего беспокойства у нее вызывали те, кто пытался выяснить ее прошлое. На данный момент они выяснили достаточно для собственного удовлетворения и писали, что до восемнадцати лет она обучалась дома, а потом приехала из Олимпии в Университет Новых Афин. Специализируясь на журналистике, она устроилась на стажировку в «Новости Новых Афин», а после интервью с Аидом у них завязались отношения.

Был лишь вопрос времени, когда они захотят узнать больше. Уж кому это было знать, как не Персефоне, ведь она сама была журналисткой.

– Не прямо у всех на виду, – ответил он. – Но я хочу отвести тебя в известный ресторан.

Девушка замешкалась, и Аид бросил на нее многозначительный взгляд.

– Со мной ты в безопасности.

Она знала, что это так и что этот бог умудрялся избегать прессы очень долгое время – хотя ей было известно, что все дело было в его способности становиться невидимым и страхе, который он вызывал у смертных.

– Ладно, – улыбнулась она. Несмотря на ее опасения, это было ужасно романтичным – то, что Аид собирался сделать нечто настолько… простое, как сводить ее на ужин.

С той ночи ее жизнь текла как-то суматошно. Активно шла учеба, на работе было напряженно, а еще к ней обращалось множество незнакомцев – как лично, так и через электронную почту. Люди останавливали ее, чтобы расспросить об отношениях с Аидом, – в автобусе, во время прогулок, пока она писала в «Кофе Хаус». Некоторые журналисты писали ей письма, чтобы спросить, не даст ли она им интервью для их газет, другие предлагали ей работу. У Персефоны вошло в привычку проверять электронную почту раз в день и удалять большинство писем, что ей приходили, не читая. Но на этот раз, зайдя в свой аккаунт, она заметила обескураживающий заголовок: «Я знаю, что ты с ним спишь».

Журналисты обычно вели себя более профессионально.

Ужас накрыл ее с головой, когда она открыла письмо и обнаружила серию фотографий. На них были они с Аидом в подземном царстве – на балконе во время Бала восхождения. Письмо заканчивалось словами: «Я хочу, чтобы мне вернули работу, а иначе я отправлю это в прессу».

Письмо было от Адониса. Персефона достала телефон, чтобы позвонить ему – она еще не удалила его номер и решила, что это лучший способ связаться с парнем.

Она услышала, как он принял звонок, хотя ничего не произнес – просто ждал, когда она заговорит.

– Какого черта, Адонис? – возмутилась она. – Откуда ты взял эти фотографии?

– О, уверен, тебе бы так хотелось это знать.

– Аид тебя уничтожит.

– Он может попытаться, но ему, возможно, не захочется познать гнев Афродиты.

– Ты мерзавец.

– У тебя три недели.

– И как же мне вернуть тебе работу? – рявкнула она.

– Ну, придумаешь что-нибудь. Ведь это из-за тебя меня уволили.

– Тебя уволили из-за тебя самого, Адонис, – прошипела она. – Не надо было красть мою статью.

– Я сделал тебя знаменитой, – возразил он.

– Ты сделал меня жертвой, и мне неинтересно продолжать эту тенденцию.

Последовала долгая пауза, прежде чем Адонис снова заговорил:

– Часы тикают, Персефона.

Он сбросил звонок, и она положила трубку. Мысли метались в голове. Самым простым способом было попросить Деметрия подумать о том, чтобы снова нанять Адониса, так что она постучалась в кабинет начальника.

– У вас есть минута?

Деметрий оторвал взгляд от компьютера, и в стеклах его очков отразились синяя рубашка и желтый галстук.