Аид издал тихий смешок.

– Мне нужно в Олимпию на Совет.

Совет богов собирался каждые три месяца, если не шла война. Если Аид собирался туда, значит, там будет и Деметра.

– О… – Она огорченно опустила голову. – И надолго?

Он пожал плечами:

– Если бы это решал я, то на день, не больше.

– А почему ты никак не можешь повлиять?

– Все зависит от того, как долго будут спорить Зевс с Посейдоном.

Ей захотелось рассмеяться, но после званого ужина у нее сложилось впечатление, что их споры были не забавными, а весьма свирепыми. Но, помимо Зевса и Посейдона, Персефона не знала, чего ожидать от встречи ее матери с богом мертвых.

Она поежилась и попыталась заглянуть в глаза Аиду, но он как раз заметил журнал. Он взял его у нее и нахмурился – а потом нахмурился еще сильнее, когда она спросила:

– Ты поэтому представил проект «Алкион» на званом ужине? Чтобы отвлечь внимание людей от моей оценки твоего характера?

– Ты думаешь, я создал проект «Алкион» ради своей репутации?

Персефона отвела взгляд.

– Ты не хотел, чтобы я продолжала писать о тебе. Ты только вчера об этом говорил.

Он смерил ее долгим взглядом.

– Я запустил проект «Алкион» не в надежде, что мир начнет меня обожать. Я начал его из-за тебя.

– Почему?

– Потому что увидел правду в том, что ты сказала. Неужели в это так сложно поверить?

Богиня не знала, что ответить, и брови Аида сошлись на переносице.

– Мое отсутствие не повлияет на твою способность спускаться в подземное царство. Ты можешь приходить и уходить, когда пожелаешь.

Ей не понравилось, каким далеким ей вдруг показался Аид, а он ведь еще даже не отправился в Олимпию. Она шагнула к нему и запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Прежде чем ты уедешь… Я вот о чем подумала, – заговорила она, потянувшись к лацканам его пиджака. – Я хочу устроить праздник в подземном царстве… для душ.

Руки Аида сомкнулись на ее запястьях. Он всмотрелся в ее лицо, и она не могла понять, оттолкнет ли он ее сейчас или притянет к себе.

– Что за праздник?

– Танатос сказал, что в конце этой недели переродятся несколько душ, и Асфодель уже планирует торжество. Я подумала, что мы могли бы провести его во дворце.

– Мы?

Персефона прикусила губу, покраснев.

– Я спрашиваю тебя: можно ли мне организовать праздник в подземном мире? – Он все так же пронизывал ее взглядом, и она продолжила: – Геката уже согласилась помочь.

У него приподнялись брови.

– Правда?

– Да. – Богиня посмотрела на свои руки, которые теперь лежали у него на груди. – Она считает, что нам нужно устроить бал.

Он долго молчал, и она уже решила, что он сердится, так что взглянула ему в глаза.

– Ты пытаешься соблазнить меня, чтобы я согласился на ваш бал?

– У меня получается?

Бог хохотнул и прижал ее к себе. Его возбужденный член уперся ей в живот, и она охнула. Это был единственный ответ, который она просила, и все же он шепнул ей на ухо:

– Планируйте свой бал, леди Персефона.

– Возвращайтесь домой поскорее, лорд Аид.

Он лукаво улыбнулся ей, прежде чем исчезнуть.

В этот момент богиня весны поняла, что боялась спросить о контракте, потому что ответ мог ее разочаровать. И тогда она бы осознала, что это никогда не сработает.

Это бы ее сломало.

* * *

Персефона встретилась с Лексой и Сивиллой в «Золотом яблоке». К счастью, в присутствии Сивиллы Лекса не стала задавать ей вопросы про поцелуй, хотя, возможно, Сивилле уже были известны все подробности. Девушки болтали о выпускных экзаменах, окончании колледжа, званом ужине и Аполлоне.

Началось все с того, что Лекса спросила Сивиллу:

– Так вы с Аполлоном?..

– Встречаемся? Нет, – ответила Сивилла. – Но, думаю, он надеется, что я соглашусь стать его любовницей.

Персефона с Лексой переглянулись.

– Погоди, – произнесла Лекса. – Он спрашивал? В смысле… разрешения?

Сивилла усмехнулась, и Персефоне понравилось, как легко оракул говорила обо всем этом.

– Спрашивал. И я отказала ему.

– Ты отказала Аполлону, богу солнца, воплощению самого совершенства? – Лекса казалась слегка шокированной. – Но почему?

– Лекса, нельзя о таком спрашивать! – упрекнула ее Персефона.

Сивилла лишь улыбнулась и сказала:

– Аполлон не может любить кого-то одного, а я не желаю ни с кем делиться.

Персефона понимала, почему Сивилла не хотела вступать в отношения с этим богом. У Аполлона был длинный список любовниц, включавший богинь, полубожественных существ и смертных, – и, как показывал этот же список, бог света никогда не оставался ни с кем надолго.

Разговор перешел к планам на выходные, и, после того как девушки договорились встретиться, чтобы выпить и потанцевать, Персефона отправилась в подземное царство.

Она полила сад и пришла в домик Гекаты. Это был маленький коттедж, располагавшийся на темном лугу, и, хотя он выглядел очаровательно, в нем было еще что-то… вызывавшее чувство тревоги. Возможно, дело было в его цвете – обшивка стен была темно-серой, дверь – темно-фиолетовой, и к тому же домик был обвит плющом, покрывавшим его окна и крышу.

Когда Персефона вошла в него, она будто очутилась в саду, заросшем ночецветами – густыми фиолетовыми глициниями, свисавшими с потолка, словно скопления звезд в непроглядной ночи, в то время как пол был выстелен ковром из белого табака. Стол, стулья и кровать были сделаны из черного дерева хвойных пород, которое выглядело так, будто само выросло таких форм и размеров. В воздух поднялись шары, и Персефона не сразу поняла, что это – лампады, маленькие прекрасные создания, похожие на фей, с черными, как ночь, волосами, переплетенными белыми цветами, и серебристой кожей.

Геката сидела не на кровати или за столом, а прямо на травяном полу. Ее ноги были скрещены, а глаза закрыты. Перед ней мерцала черная зажженная свеча.

– Геката? – позвала Персефона, постучав по дверному косяку, но богиня даже не пошевелилась. Девушка шагнула в комнату. – Геката?

И снова никакого ответа. Она словно спала.

Персефона нагнулась и задула свечу. В то же мгновение глаза Гекаты распахнулись. Она выглядела крайне жутко – с черными бездонными глазами. И Персефона вдруг поняла, какой богиней могла стать Геката, если ей не угодить – той, что превратила Гейл в хорька.

Узнав Персефону, Геката улыбнулась: