– С возвращением, миледи.

– Персефона, – поправила та, и Геката улыбнулась еще шире.

– Я всего лишь проверяю, как это будет звучать, – сказала она. – Ну, знаешь, когда ты станешь хозяйкой подземного царства.

Персефона залилась густым румянцем.

– Ты торопишь события, Геката.

Богиня приподняла бровь, и Персефона закатила глаза.

– Что это ты делала? – спросила Персефона.

– О, да просто проклинала одного смертного, – почти весело ответила Геката, беря свечу и поднимаясь на ноги. Она убрала ее и повернулась к Персефоне: – Уже полила свой сад, милая?

– Да.

– Начнем?

Она сразу же перешла к делу, велев Персефоне сесть на пол. Девушка замешкалась, но Геката подбодрила ее, сказав, что надо посмотреть, по-прежнему ли ее прикосновение отнимает жизнь. И тогда богиня весны опустилась на колени. Когда она прижала ладони к траве, ничего не произошло.

– Невероятно, – прошептала Персефона.

Следующие полчаса она посвятила медитации, которая должна была помочь ей визуализировать и использовать свою силу.

– Ты должна тренироваться призывать свою магию, – сказала Геката.

– И как мне это сделать?

– Магия пластична. Когда ты призываешь ее, представь, что перед тобой глина – слепи из нее то, что хочешь, а потом… оживи это.

Персефона покачала головой:

– У тебя все звучит так просто.

– Все и есть просто, – улыбнулась Геката. – Нужно лишь поверить.

Персефона не была в этом так уверена, но постаралась сделать все, как сказала Геката. Она представила жизнь, которую чувствовала в глицинии над ней, как то, чему могла придать форму, и пожелала, чтобы растения стали крупнее и ярче. Но когда она открыла глаза, ничего не изменилось.

Геката, должно быть, заметила ее огорчение, потому что положила ладонь на плечо Персефоны и произнесла:

– Это займет время, но ты справишься.

Персефона улыбнулась богине, но внутри поникла. У нее не было выбора, кроме как справиться с этим, если она собиралась выполнить условия контракта. Но как бы ей ни нравился властелин подземного мира, она не желала быть пленницей в его владениях.

– Персефона?

– А?

Она поморгала, посмотрев на улыбающуюся Гекату.

– Думаешь о нашем царе?

Она отвела взгляд.

– Все уже знают, да?

– Ну, он ведь отнес тебя в спальню через весь дворец.

Персефона опустила глаза на траву. Она не планировала начинать этот разговор, и, хотя ей было больно произносить эти слова, она все же сказала:

– Я не уверена, что то, что случилось, было правильно.

– Почему это?

– Есть много причин, Геката…

Богиня ждала.

– Прежде всего контракт, – объяснила Персефона. – И моя мать никогда больше не выпустит меня из поля зрения, если узнает о случившемся. – Девушка замолчала. – Что, если она все поймет, когда посмотрит на меня? Что, если она узнает, что я не девственная богиня, как она всегда хотела?

Геката нахмурилась.

– Ты сожалеешь, что переспала с Аидом? Забудь про мать и про контракт – ты сожалеешь?

– Нет. Я никогда не смогла бы пожалеть о нем.

– Милая моя, ты воюешь сама с собой. Именно из-за этого в тебе и появилась тьма.

– Тьма?

– Злость, страх, обида, – сказала Геката. – Если ты сама себя не освободишь, никто другой не сможет.

Персефона всегда знала, что в ней живет тьма, и в последние месяцы она стала еще глубже, поднимаясь на поверхность в те моменты, когда девушка испытывала ярость или обиду. Она вспомнила о том, как угрожала нимфе в «Кофе Хаус», как огрызнулась на мать, как ревновала к Минфе.

Ее мать могла сколько угодно заявлять, что с ней это сделал мир смертных – превратил тьму в нечто осязаемое, – но Персефона знала, что все обстояло иначе. Оно всегда было в ней, это темное семя, разжигаемое ее мечтами и страстями, и Аид пробудил его, заворожил, вскормил.

«Позволь мне выпустить из тебя тьму, и я помогу тебе ее покорить».

И она позволила.

– Когда ты впервые почувствовала жизнь? – с любопытством спросила Геката.

– После того как мы с Аидом… – Ей не было нужды заканчивать предложение.

– Хм-м, – богиня колдовства постучала по подбородку. – Возможно, бог мертвых создал жизнь внутри тебя.

К пятнице Аид так и не вернулся из Олимпии, и Персефона сама удивилась, насколько это ее встревожило. Она знала, что он планировал быть на Бале восхождения этим вечером – когда богиня весны прибыла в подземное царство, чтобы помочь все украсить, Геката повела ее переодеваться в другую часть дворца и заявила:

– Лорд Аид прислал тебе платье. Оно чудесное.

Персефона и понятия не имела, что Аид вообще планировал отправить ей платье.

– Можно мне на него посмотреть?

– Чуть позже, милая, – сказала та, открывая золоченые двери в покои, так не похожие на все остальные во дворце. Вместо темного пола и стен здесь был белый мрамор, инкрустированный золотом. На роскошной кровати лежали взбитые одеяла, а на полу – мягкие ковры. Над головой с изгибающегося куполом потолка свисала огромная люстра.

– Эти комнаты – чьи они? – спросила Персефона, когда они вошли, проведя пальцами по краю белого туалетного столика.

– Хозяйки подземного царства, – ответила Геката.

Персефоне потребовалось время, чтобы уложить это в голове. Она знала, что Аид сам создал все в своих владениях. И если он добавил покои для жены, значит, он думал, что она у него будет. Она вспомнила, как Гермес намекал на это на званом ужине. Были ли эти комнаты подтверждением тому, что бог планировал жениться?

– Но… У Аида ведь никогда не было жены, – осторожно произнесла Персефона.

– Пока нет.

– Так… в этих комнатах никогда никто не жил?

– По крайней мере, мы об этом не знаем. Пойдем, нам надо тебя подготовить.

Геката вызвала своих лампад, и они принялись за работу. Персефона искупалась, и пока она лежала в ванне, нимфы Гекаты полировали ногти у нее на ногах и руках. Когда она вытерлась, они натерли ее кожу маслами. Масла пахли лавандой и ванилью – ее любимыми ароматами. Когда она сказала об этом, Геката улыбнулась:

– Лорд Аид сказал, что ты их обожаешь.

– Не помню, чтобы говорила Аиду о своих любимых запахах.

– Не думаю, что в этом была необходимость, – рассеянно ответила та. – Он сам их чувствует.