природы. Мы проводили взглядом вихрь, оставивший за собой сплошную стену из багряных шипов, и выдохнули: как только споры закипят, эта стена обязательно обрушится в море.

Дождевой вихрь, выписывая вензеля, удалился за горизонт. Неужели какой-то божок решил посмеяться над нами? Или все-таки это природный процесс, получивший «сознательность» от нашего ума, что во всем ищет общие закономерности, пытается объяснить и упорядочить происходящее?

Я знаю, во что я верил в тот день.

44. Погибший

Помнится, я говорил, что не знаю Дугов по именам. Так вот, я слукавил. Нужно было сосредоточить ваше внимание на главных героях истории.

Своя история есть у каждого из нас, и Дуги не исключение. Умершего звали Паксон. Он и его сестра были матросами на «Вороньей песни». Рослый Паксон – ноги длиннее туловища – по суше передвигался с трудом и был прирожденным моряком. Несмотря на относительную молодость, он был лыс. Подбородок сливался с шеей, и у тех, кто встречался с этим парнем впервые, неизменно просыпалось желание поесть багета.

Кроме того, Паксон был необычайно добр. Не кто иной, как он, не спускал с Локон глаз в тот день, когда она взяла на абордаж «Воронью песнь». Не кто иной, как он вместе с парой Дугов, держал канат, пока Форт затаскивал ее на палубу.

Паксон добродушно посмеивался и благодарил Форта, получая от него тарелку ужасной на вкус бурды. Паксон любил музыку, но играть не умел. Втайне он сокрушался, что так и не выучился. Увы, я был не в том состоянии, чтобы давать ему уроки.

И вот Паксон погиб. Мы предали его тело спорам и поплыли дальше.

Локон чувствовала себя виноватой. Быть может, если бы они задержались в изумрудных водах еще на пару месяцев, то не встретились бы с дождевым вихрем? Локон боялась, что Паксон не последняя жертва ее безрассудства. Вот почему она решила затаиться в своей каюте. Лучший способ отвлечься – заняться делом. В случае с Локон – продолжить эксперименты со спорами.

Хак, по своему обыкновению, был рядом. Рассказывал, каково живется крысам. Его голос отвлекал девушку от тяжелых мыслей. Крысиные истории действовали успокаивающе. И даже когда Хак описывал все невзгоды и трудности, с какими сталкивается любая крыса, у Локон отчего-то становилось легче на душе. Наверное, оттого, что все эти события произошли давным-давно. Она не сомневалась, что истории правдивы, однако за сроком давности они казались абстрактными, и было невозможно принимать их близко к сердцу.

– Это действительно занимательный факт, – рассуждал Хак. – Мы, крысы, способны улавливать самые разные запахи, о которых вы, похоже, и слыхом не слыхивали. Например, обувь… У всех она пахнет по-разному, ты в курсе?

– Гм… правда? А я думала, что она у всех пахнет более или менее одинаково.

– Только не для крысы! – заявил Хак, усаживаясь на столе, за которым работала Локон, и принялся рассказывать, как однажды выследил в толпе человека по одному лишь характерному запаху его башмаков.

Локон, поглощенная работой, слушала вполуха. Чтобы сигнальный пистоль заработал как надо, требовалось усовершенствовать его заряд. Она точно отмеряла порции спор, скрупулезно отмечая в записной книжке каждый свой шаг, чтобы после испытаний можно было определить, какой из экспериментальных зарядов показал себя наилучшим образом.

Снаружи доносились крики чаек. Дуги, вероятно желая отвлечься от невеселых мыслей о бедняге Паксоне, занялись воздушной рыбалкой. Да и глупо упускать возможность добыть на ужин свежего мяса, ведь птицы над Багряным морем – большая редкость.

Локон разложила перед собой четыре сигнальные пули, четыре стеклянные ампулы с водой и четыре порции спор. По ее задумке при попадании в цель пуля должна была выстрелить лозами изумрудного эфира и обездвижить ее. Количество спор от пули к пуле разнилось, и Локон собиралась оставить только ту, чья конструкция окажется наиболее удачной.

Девушка убеждала себя, что ее изобретение поможет остальным членам экипажа. Чем быстрее она придумает, как обезвредить Ворону, тем скорее «Воронья песнь» покинет багряные воды. К сожалению, этот аргумент подвергался жесткой критике, хотя беседовала Локон исключительно сама с собой. И она не расставалась с идеей предложить команде отправиться в Полуночное море, которое еще опаснее.

Сколько жизней она готова поставить на кон ради спасения одного человека? В какой момент благополучие команды станет важнее благополучия Чарли?

Вы, вероятно, возмущенно спросите: что за несправедливость навязывать подобные моральные дилеммы простой мойщице окон? На это я вам отвечу, что подобные рассуждения полны высокомерия. Мойщики окон способны думать, как и все мы. И жизнь их так же непроста, как и жизнь любого из нас. Я вам уже говорил, что физический труд нередко оставляет достаточно свободного времени для всякого рода размышлений.

Да, работникам умственного труда платят за то, чтобы они думали свои умные мысли. Вот только зачастую права на их великолепные идеи достаются совершенно другим людям. Общество взирает свысока на тех, кто зарабатывает деньги телом, но как насчет тех, кто сдает внаем свой разум? Как вам такая отнюдь не тонкая ирония?

Едва Локон закончила с последним сигнальным зарядом, Хак резко прекратил болтовню.

– Ну что ж… похоже, осталось только проверить их в деле, – произнес он после паузы. – Есть идеи?

– Ну, раз в последнее время Дуги предпочитают находиться на верхней палубе, а в трюме у нас пусто, – сказала Локон, – то ответ сам напрашивается.

Хак кивнул. Ответ и в самом деле был очевиден.

Локон посадила Хака на плечо, убрала сигнальный пистоль, заряды и записную книжку в сумку, а затем направилась к Лаггарту и сообщила, что хочет осмотреть залатанную Энн пробоину в трюме. Дескать, нужно разобраться, как выращивать розеит, дабы в будущем не мешкать в случае опасности.

Это звучало абсолютно правдоподобно, и если даже Лаггарт почуял что-то неладное, то, скорее всего, подумал, что Локон отлынивает от работы и делает вид, будто занята чем-то полезным. Канонир дал разрешение и сказал, что никому не позволит отрывать ее от дела. Беседа получилась настолько любезной, что Локон даже засомневалась, нет ли тут какого подвоха.

Когда девушка подходила к трапу, ведущему с верхней палубы в трюм, один из такелажников вдруг подал сигнал тревоги. Вдали замаячил дождевой вихрь. У нее перехватило дыхание, однако на этот раз повезло. Мчавшийся на корабль вихрь отклонился и вскоре растаял вдали.

Насилу оторвав взгляд от удаляющегося вихря, Локон поспешила в корабельное чрево. Для вящей безопасности, спустившись по трапу, она заперла за собой люк, а затем зажгла три масляные лампы – роскошь, недоступную обычным матросам. Согласитесь, неразумно позволять