— Ну что, Авраам, тебе уже надоело играть? осведомилсяМем. — Но теперь уже я вошел во вкус! Сдавай свои карты, судьба продолжаетговорить!

Авраам кивнул, смешал карты.

Пламя свечей снова качнулось, как будто его коснулся легкий,неощутимый ветерок. Но на этот раз в комнате стало темнее, тени разрослись ипридвинулись к столу, будто они тоже наблюдали за игрой.

Старик перетасовал карты, разделил колоду пополам, снялверхнюю карту с правой половины.

Из нарядных облаков в верхней части карты выглядывалкудрявый юноша в красной одежде, с ярко-синими крыльями за спиной и золотойтрубой возле губ — архангел, трубными звуками возвещающий день Страшного Суда.

В нижней части рисунка из условно изображенного адскогопламени поднимались уродливые костлявые тела — спешащие на Страшный Суднераскаявшиеся грешники.

Двадцатый Аркан.

Страшный Суд, или Воскресение из мертвых.

— Ах, ах, ах! — Черный Человек сделал вид, чторисунок на карте внушил ему мистический ужас. — Ну надо же, какая сильнаякарта! Что мне делать, что делать?

Возле стены из тени выступил рослый, представительныймужчина в красном камзоле и широкополой шляпе с пером. В левой руке он сжималаркебузу.

— Господин Якоб Дирксен де Рой! — покосился нанего Мем. — Ну что ж, посмотрим, что вас ждет!

Он схватил верхнюю карту из левой стопки, бросил ее на стол…

Архангел на карте выронил трубу, адское пламя заколебалось ипогасло.

— Страшный Суд отменяется! — дурашливым голосомвоскликнул Мем. — Твоя карта снова бита, старик!

Призрак гвардейца покачнулся. В его горле появилась рукоятканожа, по камзолу потекла кровь, почти незаметная на красной ткани.

— Ну что, старик, может быть, на этом мызакончим? — Черный Человек со скучающей миной поглядел на своегопротивника. — Ты сам предложил мне эту партию, так что сам и ответишь заее исход!

Авраам встретил взгляд противника без страха.

Его морщинистое лицо, тускло озаренное пламенем свечей,казалось вырезанным из темного дерева. Морщины на лбу пришли в движение, истарик проговорил:

— Мы продолжим. Карты сказали еще не все.

Он произнес несколько слов на древнем гортанном языке, намгновение прикрыл глаза, сделавшись еще больше похожим на изваяние. Затем оноткрыл глаза, улыбнулся странной улыбкой и снова принялся тасовать карты.

Опять две стопки легли рядом на стол.

Но на этот раз две верхние карты из правой колоды раскрылисьсами собой — третий Аркан, Императрица, и восьмой — Правосудие.

Величественная женщина, восседающая на троне. Богатыепарчовые одежды, золотая корона, символы власти в руках.

На второй карте — Фемида с весами в одной руке и карающиммечом в другой.

В комнате стало немного светлее.

Возле дальней стены возникли две светящиеся фигуры, словнооблаченные в золотое сияние — молодой красавец-лейтенант в нарядном желтомкостюме, расшитом золотом, и маленькая женщина с личиком колдуньи ирастрепанными волосами, облаченная в пышное золотистое платье…

— Вот как! — воскликнул Черный Человек. —Тыраскрыл сразу две карты, две свои самые сильные карты, старик? Но и это тебе непоможет!

Он произнес несколько непонятных слов, схватил верхнюю картуиз левой стопки и бросил ее на стол.

Карта перевернулась, открыв тот же сгорбленный скелет,ухмыляющийся череп тринадцатого Аркана…

— Одной и той же картой бьешь ты все мои… — негромкопроговорил Авраам. — Одной и той же…

— Что делать, если она выпадает мне раз за разом, иесли это — самая сильная карта? словно эхо, откликнулся ЧерныйЧеловек. —Все карты этой колоды трепещут перед ней! Кто устоит передСмертью? Отшельник и Император, Папа и Маг, все в ужасе ждут ее! Ни Правосудие,ни Ангелы, ни Звезды заодно с Солнцем — ничто не устоит перед ее властью! Нучто, старик, ты смиришься, наконец, со своим поражением?

— Постой, — прервал его Авраам. — Разве ты невидишь, что на этот раз твоя карта не сыграла?

Мем удивленно взглянул на стол.

С раскрытыми картами ничего не происходило. Императрица иПравосудие взирали перед собой с прежним величественным спокойствием. И двезолотистые фигуры возле стены ничем не выказывали страха или трепета.

Зато со скелетом на тринадцатой карте происходило что-тостранное. Он дрожал, стуча всеми своими костями, словно чего-то или кого-топанически боялся. И ухмылка черепа была теперь не издевательской, а жалкой инапуганной.

— Что это? — раздраженно проговорил ЧерныйЧеловек. — Старик, что ты затеял? Ты знаешь, что в этой игре нельзяпередергивать!

— Нельзя, — кивнул Авраам. — Карты самирешат, как лечь! И мы с тобой здесь бессильны!

Вдруг третья карта с правой стороны слетела на стол рядом спервыми двумя, частично накрыв тринадцатый Аркан Смерти.

На ней был нарисован человек в пестрых лохмотьях и дурацкомколпаке.

Нулевой Аркан. Безумец.

— Имя его — Шин! — торжественно произнесАвраам. — Тайное значение в книге Сефирот — Стрела. Число его — ноль, ибоон — Ничто, Абсолют, Первопричина, То, с чего все началось и чем всезакончится! Суть его —Подлинная Реальность! Это — поистине самая сильная картасреди Старших Арканов, и она бьет твою!

Скелет на тринадцатой карте задрожал еще сильнее и вдруграссыпался на тысячу крошечных кусков.

В комнате стало светлее, и две сияющие фигуры у стенывыступили вперед.

А позади них появилась третья фигура, неразличимая.

— Кто это? — в гневе выкрикнул Черный Человек,вскочив с кресла. — Кого это ты ввел в игру, старик, утаив его от меня?

— Ты проиграл, Мем, — отозвался Авраам, поднявголову и положив на стол тяжелые старческие руки. — Твоя единственнаякарта бита, а другой у тебя нет и не будет! А кто мой неизвестный игрок.., современем ты узнаешь!

Мем бросил на него полный ненависти взгляд, запахнулся всвой черный плащ и шагнул к двери.

— Помни! — бросил вслед ему Авраам. —Покакартина не покидает прежнего места ты бессилен.., но даже если это произойдет,если она отправится в путешествие — ты видел мои карты и знаешь, что тогдапроизойдет!

Свечи на столе запылали гораздо ярче. Золотистые призраки устены растаяли, как тает туман на рассвете. Только резные маски зверей имифических чудовищ проводили Черного Человека скрипучим издевательским смехом.

Этот район редко посещали туристы. Мрачные приземистые домазанимали, должно быть, какие-то склады, по крайней мере, вид у них былсовершенно нежилой. От грязного канала, по которому плыли апельсиновые корки, пустыепластиковые бутылки и прочий мусор постиндустриальной эпохи, поднималсяклочьями серый зловонный туман, с которым не мог справиться неяркий солнечныйсвет, время от времени пробивавшийся в разрывы туч.