— Для того чтобы мир находился в равновесии, — заговорилЧерный Человек, как будто прочтя мысль Старыгина и продолжая ее, —необходимо, чтобы каждый его элемент уже носил в себе собственное будущее, азначит — и собственную смерть!

— Смерть и перевоплощение! — подхватила Катаржина.

Старыгин хотел ответить им, хотел им возразить, но егоохватило странное оцепенение, странное равнодушие, безразличие к тому, чтопроизойдет. Он почувствовал, что все уже предопределено, все уже записано вКниге судьбы, и никакие его действия ничего не могут изменить.

— Ты привел нас к картине, — удивительно мягким,убаюкивающим голосом проговорил Черный Человек. — Ты снял заклятье шестогоАркана и открыл для меня этот вход. Твое дело сделано, и ты свободен.Окончательно свободен.

Сердце Старыгина сковал странный холод. Окончательнаясвобода.., свобода от всего, от всей этой мелкой повседневной суеты.., свободаи покой.., последний покой.., смертный покой…

Вдруг за спиной его раздался скрип, как будто отвориласьзаржавленная железная дверь.

В часовне стало светлее. Старыгин вздрогнул, сбрасываяоцепенение, и оглянулся.

За его спиной стояли два человека, словно озаренные золотымзакатным светом.

Женщина в золотистом платье, с нежно-розовым, словнофарфоровым лицом, женщина одновременно юная и бесконечно мудрая, с глазами,полными волшебства и загадки, и молодой мужчина в светлом костюме, тожеказавшемся золотистым в странном свете, льющемся от картины Рембрандта.

— Игра еще не закончена, Мем! — звонким, высокимголосом проговорила женщина.

— Кого я вижу! — дурашливо воскликнул ЧерныйЧеловек и церемонно поклонился. — Мадам Императрица, мое почтение! МистерПравосудие, рад вас видеть в добром здравии! Впрочем, это ненадолго, ненадолго!Игра не закончена, говорите вы? — его голос набрал силу и гулко зазвучалпод сводами часовни. — А я думаю, она закончена, или закончится вближайшие минуты! А самое интересное только начинается! Все честно — нас двое ивас двое. Теперь все зависит только от расклада. Третий и восьмой Арканы —сильные карты, не спорю, но тринадцатый бьет их! Ваше время пришло! Простите закаламбур, но над вами сейчас свершится высшее правосудие!

Он шагнул вперед и поднял над головой худые длинные руки. Вчасовне потемнело, и в багровом свете дымных факелов сквозь черты ЧерногоЧеловека проступила его подлинная сущность — костистые очертания черепа. И самон сделался страшен и зловещ, как сама смерть.

Старыгин почувствовал тяжелую щемящую тоску. Он подумалвдруг, что больше никогда не увидит солнечного света, зелени деревьев, живыхчеловеческих лиц.

В поисках поддержки он обернулся, к тем двоим, что стояли заего спиной. Но они тоже выглядели не лучшим образом — нежное лицо женщинызаливала смертельная бледность, ее золотистое платье погасло, сделавшисьтускло-желтым. Молодой мужчина, тяжело дышал и держался за грудь.

— Твой.., твой ход… — прошептала женщина, с надеждойглядя на Старыгина.

— Что я могу сделать… — едва слышно отозвался Старыгин.

— Верно! — подхватил его слова Мем. — Чтоможет сделать слабый человек, когда игру ведут самые могучие силы Вселенной?

Старыгин почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце. Налбу выступили капли холодного пота. Он сунул руку в карман, за платком…

И нащупал картонный прямоугольник.

Карту Таро.

Он вытащил карту из кармана, удивленно взглянул на нее.

На потрепанном листе был изображен смеющийся человек впестрых лохмотьях и в колпаке с бубенчиками.

Нулевой Аркан, Безумец.

Старыгин невольно вспомнил того странного парня, с которымстолкнулся при выходе из музея. Такое же смеющееся лицо, бубенчики на колпаке.,вот кто подсунул ему в карман эту карту!

Пламя факелов вспыхнуло с новой силой, и под сводами часовнипрогремел низкий раскатистый голос:

— Имя его — Шин! Тайное значение его — Летящая Стрела!Число его — ноль, ибо он — Ничто, Абсолют, Первопричина, То, с чего все началосьи чем все закончится! Суть его — Подлинная Реальность!

На мгновение грозный голос затих, а потом пророкотал с новойсилой:

— Игра окончена!

Черный Человек зашатался, с его лицом начали происходитьстранные метаморфозы. Если прежде оно было похоже разом на все человеческиелица, как живое зеркало отражая того, кто смотрел на него в данную минуту, тотеперь в нем не осталось ничего человеческого, оно стало блестящим ибесформенным, как лужица ртути.

Но и с глазами Старыгина что-то происходило. Очертанияокружающих предметов утратили резкость, стали размытыми, стены часовнизаколебались и задрожали, как дрожит мираж перед тем как растаять.

Его подхватила под руку женщина с нежным фарфоровым лицом,она улыбнулась странной ускользающей улыбкой и проговорила:

— Пойдемте скорее отсюда! Игра закончена, через полчасаздесь будет полиция. Нам незачем привлекать к себе лишнее внимание. Мы ужесделали все, что могли.

Они сидели за столиком уличного кафе на берегуИмператорского канала. Мимо них текла яркая амстердамская толпа. Бесконечноеразнообразие лиц, нарядов и причесок, как будто в этом городе царил никогда непрекращающийся карнавал.

Напротив Старыгина сидела женщина с нежным и загадочнымлицом, лицом то ли девочки, то ли древней колдуньи.

— Полиция нашла картину в подвале полуразрушенного домана Португальской улице, — говорила она, маленькими глотками отпиваякофе. —Картина возвращена на свое место, в Рейксмузеум. Больше она его непокинет, и это хорошо. Всякие перемещения «Ночного дозора» приводили к ужаснымпоследствиям. Даже тогда, когда картина не покидала Амстердам, а всего лишьбыла перенесена из Стрелковой корпорации в здание ратуши, в 1715 году, вГолландию пришла чума.., и сейчас, когда картина надолго покинула город, этомогло привести к настоящей катастрофе. Особенно если подданные темной сторонысумели бы повредить холст, нанести ей вред. Поэтому, в то время, когда «Ночнойдозор» находился в Праге, мы с господином Войтынским сумели заменить егоискусной подделкой, а подлинник вернули в Амстердам и спрятали до подходящегомомента…

— Представляю, что завтра будут писать вгазетах! — воскликнул Старыгин. — Шум поднимется на всю Европу..,впрочем, меня это больше не касается.

— Меня тоже, — его собеседница опустила глаза иположила в рот кусочек пирожного.

— А кто были все те люди, с которыми я сталкивался вПраге и во Флоренции? — задал Старыгин давно мучивший его вопрос. — Инаконец кто вы?

Женщина улыбнулась мягкой ускользающей улыбкой и приложилапалец к губам: