заболевает и умирает… В его смерти обвиняют римского наместника в Сирии Гнея Пизона. У них перед этим был долгий и острый конфликт.

По Риму немедленно расползаются слухи: может быть, он отравлен не просто так, а по приказанию Тиберия? Мы не знаем, так это или нет. В последующие годы мы видим Тиберия как невероятно подозрительного, мрачного, жестокого и хитрого правителя. Очень может быть, что он решил разделаться с племянником, но доказательств, естественно, никаких нет. С этого момента по понятным причинам, мягко говоря, осложняются отношения между семейством умершего Германика и Тиберия. Вдова Германика Агриппина, как и полагается по римским обычаям того времени, кремирует тело своего мужа на Востоке, в Антиохии, а урну с его прахом везет в Италию. Страна погружается в траур по Германику – официальный, но и народный, который показывает, насколько он был популярен. Когда прибывает корабль, на котором Агриппина с маленьким Калигулой везет его прах в Италию, ее встречают легионеры, воевавшие с Германиком. Они сопровождают его прах до Рима. По пути их встречают сенаторы, ему пришли поклониться знатные жители Рима, и прах Германика торжественно хоронят в мавзолее, где уже покоится император Август. Примечательно, что Тиберий не участвует в этих похоронах. Хотя он встречает родственников, и Агриппина даже требует разбирательства смерти ее мужа. Начинается дело, но Пизон, правитель Сирии, покончил с собой, вероятно, чего-то опасаясь. Это рождает новую волну слухов, что не иначе это Тиберий велел его убить. Но ничего не выяснилось, никто не был наказан, и жизнь идет дальшее.

Б. Уэст. Агриппина сходит на берег с прахом Германика в Бриндизии. 1768 г.

А дальше характер Тиберия совсем портится: он становится все более подозрительным, все более жестким и жестоким. Одним из проявлений этого было то, что он снова начал применять закон об оскорблении величия. Это был очень интересный закон, который существовал еще с давних времен. Но только раньше, в республиканскую эпоху, его применяли к тем, кто оскорбил величие города Рима, скажем, надругался над какими-то символами государственной власти или совершил предательство. Вот это было оскорбление величия, которое каралось казнью. При Августе этот закон начали применять по отношению к принцепсу. То есть если ты дурно говоришь об Августе и уж тем более если ты изменяешь великому Августу, то к тебе могут применить этот закон. Тиберий, вступив на престол, объявил, что все наиболее важные процессы, включая обвинения по этому закону, будут обязательно рассматриваться в сенате. Еще один поклон в сторону сената. Но прошло некоторое время, и он стал сам его применять и вообще стал все жестче относиться к своим врагам. А среди своих врагов он явно числил Агриппину, вдову своего племянника, и ее старших сыновей – маленький Калигула, очевидно, не воспринимался всерьез. И поэтому в следующие годы одновременно разворачивается несколько сюжетных линий. Тиберию все меньше нравится Рим. Это сама по себе вещь невероятная. Римские императоры, и вообще римские политики, редко покидали Рим. Конечно, они могли отправляться на войну – как Цезарь, например, который долго очень находился в Галлии, но потом, разумеется, вернулся в Рим, чтобы бороться за власть. Их могли посылать для управления разными провинциями. Консулы зачастую командовали армиями за пределами Рима. Но центр власти, безусловно, находился в Риме, так что любой консул, и уж тем более император, стремился находиться у средоточия власти, а если и покидал столицу, то стремился как можно скорее туда вернуться.

Тиберий же, наверное, чувствовал угрозу от сената. Несмотря на все жесты благоволения в сторону сената, вероятно, у него остаются какие-то подозрения. И наверное, это было взаимно: чем жестче себя вел Тиберий, тем больше было недовольство сената, тем тяжелее и неотступнее его подозрения. Он все больше опирается на ту силу, которая была создана еще Августом и которая позже, уже в последующие века, станет абсолютно неуправляемой, но пока императоры еще могут на нее положиться.

Эта сила – преторианская гвардия, своего рода личная охрана императора. И насчитывает она в этот момент уже несколько тысяч отборных воинов, которым лучше всего платят, которые находятся в Риме неотлучно и охраняют императора. Позже они уже поймут, что могут как охранять императора, так и свергать его и ставить другого. Но пока для Тиберия это его главная опора. Он все больше доверяет именно преторианцам. В 14 году он делает префектом претория, то есть главой преторианцев, человека по имени Луций Элий Сеян, которому он довольно длительное время полностью доверял. Сначала гвардией командовали двое префектов, но с 15 года Сеян оказывается единоличным командующим. Тиберий не делает его своим соправителем, но фактически у Сеяна огромная власть. Мало того, Тиберий нередко уезжает из Рима и постепенно обосновывается на прекрасном острове Капри на юге Италии, где для него строят роскошный дворец и где, если верить Светонию и другим историкам, творились какой-то запредельный и жуткий разврат, жесточайшие пытки и казни. Понять, сколько в этих рассказах правды, а сколько преувеличений, очень трудно. Нет сомнений лишь, что Тиберий действительно последние годы своей жизни живет на Капри и не возвращается в Рим, а в Риме от его имени правит Сеян, которому уже воздвигают золотые статуи, которого воспевают и в руках которого реальная власть.

Параллельно с этим, не в один день, а постепенно начинают обрушиваться репрессии на семью покойного Германика. Очевидно, Тиберий и с их стороны тоже ощущал какую-то опасность и послал в Сенат письмо, в котором обвинил Агриппину и старшего сына Нерона в высокомерии и строптивости (политических обвинений не выдвигалось, как ни странно). Против старших сыновей Германика последовательно выдвигаются различные обвинения. Легко предположить, что их мать, которая была уверена, что Германика отравили по приказанию Тиберия, могла говорить об этом с сыновьями. Скорее всего, слуги доносили о разговорах домашних. И вот задерживают одного из сыновей и отправляют вместе с матерью в ссылку. Тиберий все больше подозревает семью Германика в каких-то преступлениях.

Тут надо помнить, что все это происходит в рамках одного семейства – Германик был племянником Тиберия. У Германика была сестра, то есть тоже племянница Тиберия, которую звали Ливилла, и тот выдал ее замуж за своего сына от первой жены, которого звали Друз. Эта Ливилла еще сыграет мрачную роль во всей истории, хотя и здесь нам придется пробираться сквозь путаницу свидетельских показаний.

Сначала Тиберий, похоже, хотел как-то приручить родню Германика или же просто держать их под контролем. Во всяком случае, старшего сына