В кои-то веки я выбираюсь из дому и шагаю по подъездной аллее, когда кто-то хлопает меня по плечу. Я оборачиваюсь и вижу Тима.

– Какого хрена ты творишь? – спрашивает он, схватив меня за руку.

– Оставь меня в покое, – вырываюсь я.

– Черта с два! При мне-то Снежную Королеву не корчи! Ты бросила Джейса без объяснений. Нэн ни словечка гребаного не скажет, только то, что вы больше не подруги. Взгляни на себя! Выглядишь ужасно. Тощая, бледная… ты на себя-то не похожа. Мать твою, что с тобой происходит?!

Я достаю ключ, чтобы открыть дверь. День выдался жаркий, а ключ словно каменный: такой холодный и тяжелый.

– Тим, я не буду с тобой разговаривать на эту тему. Тебя это не касается.

– И это черта с два! Джейс – мой друг. Ты привела его в мою жизнь. С ним мне стало лучше. Я не собираюсь стоять и смотреть, как ты плюешь на него, когда он и так весь оплеван, разгребать не успевает.

Я открываю дверь и швыряю на пол сумочку, которая кажется свинцовой. Голова раскалывается, а Тим жалеть меня не намерен – он заходит следом и захлопывает дверь.

– Я не могу с тобой разговаривать.

– Отлично. Поговори с Джейсом.

Я поворачиваюсь к Тиму. Даже такое простое движение причиняет боль. Может, я понемножку каменею? Но если так, больно быть не должно, правда?

Тим впивается в меня взглядом, и злость у него в глазах сменяется тревогой.

– Саманта, пожалуйста, я же тебя знаю. Это не ты так себя ведешь. Так ведут себя взбалмошные, капризные сумасбродки и идиоты, вроде меня. Тебя я знаю с самого детства. Ты и тогда была очень собранной и ответственной. Получается абсурд. Вы с Джейсом казались серьезной парой. Нельзя же взять и бросить такие отношения. Что с тобой, мать твою?!

– Я не могу с тобой разговаривать, – повторяю я.

Спокойные серые глаза Тима тщательно изучают меня.

– Тебе нужно с кем-то поговорить. Не с Джейсом, не с Нэн… Разумеется, не с твоей мамой… Тогда с кем?

Ни с того ни с сего я начинаю плакать. То вообще не плакала, а теперь не могу остановиться. Заметно напуганный Тим оглядывается по сторонам, словно надеется, что кто-то появится и спасет его от этой плаксы. Я сползаю по стенке на пол и продолжаю реветь.

– Черт, черт, перестань! Не верю, что дела так плохи. Любую проблему можно решить… – Тим бросается к кухонному столу, отрывает несколько бумажных полотенец от рулона в фарфоровом держателе и протягивает мне: – Вот, вытри глаза. Решить можно любые проблемы. Даже мои. Послушай, я хочу получить-таки школьный аттестат. Я съезжаю от родителей. У Коннора, моего приятеля по Анонимным Алкоголикам, есть квартирка над гаражом. Туда я и перееду, чтобы не видеться с предками и… На, высморкайся.

Я беру шершавую салфетку и сморкаюсь. Знаю, от слез лицо у меня красное и опухшее. Раз я начала плакать, то теперь могу вообще не остановиться.

– Ну вот. – Тим неловко хлопает меня по спине: так помогают не плачущим, а тем, кто поперхнулся. – Что бы ни стряслось, ты обязательно справишься, только… Я не верю, что ты, решив свои проблемы, бросишь Джейса.

Я плачу еще сильнее.

С безысходностью на лице Тим снова отправляется на кухню за бумажными полотенцами.

– Можно мне… – От сильного рева начинается икота, и я не могу продышаться.

– Что тебе можно? Выкладывай!

– Можно мне переехать с тобой? В ту квартиру над гаражом?

Тим вытирал мне слезы, но тут замирает как парализованный:

– Что-о?!

Повторить я не могу: не хватает воздуха или, может, смелости.

– Нет, Саманта… Я, конечно, польщен, но… Какого черта тебе переезжать?

– Не могу здесь оставаться. Из-за Гарреттов… Из-за мамы. Не могу смотреть на Джейса, да и маму не могу видеть.

– Так дело в Грейс? Что она натворила? Пригрозила лишить тебя довольствия, если не бросишь Джейса?

Я качаю головой, не глядя на Тима.

Тим соскальзывает на пол рядом со мной и вытягивает длинные ноги. Я сжалась в комок, подтянув колени к груди.

– Выкладывай, детка. – Тим, не мигая, смотрит мне в глаза. – Срази меня наповал. Я теперь хожу на встречи Анонимных Алкоголиков. Ты не поверишь, какое дерьмо я выслушиваю.

– Я знаю, кто сбил мистера Гарретта, – выжимаю я из себя.

Во взгляде Тима появляется недоверие.

– Ни хрена себе! Правда? И кто же?

– Я не могу тебе сказать.

– Ты свихнулась? Такое скрывать нельзя! Скажи Гарреттам. Скажи Джейсу. Может, они подадут на говнюка в суд и получат миллионы. Кстати, как ты это выяснила?

– Я была там. Той ночью. В машине. С мамой.

Тим бледнеет так, что волосы кажутся огненно-рыжими. Тишина плотным занавесом падает между нами.

– Похоже, я выбрал неудачный день, чтобы слезть с амфетаминов, – бурчит Тим.

Я удивленно на него смотрю.

– Извини. Это шутка из «Аэроплана».[27] Я веду себя как дитя. Я слышал, что ты сказала. Просто очень не хотелось это знать.

– Тогда уходи, – сквозь слезы произношу я.

– Саманта! – Тим хватает меня за рукав. – Об этом нельзя молчать. Грейси совершила гребаное преступление.

– Это разрушит ей жизнь.

– Так ты позволишь ей разрушить жизнь Гарреттам?

– Тим, она моя мать.

– Ага, и твоя мать здорово напортачила. Из-за этого ты хочешь исковеркать жизнь Джейсу, миссис Гарретт, детишкам и себе самой? Фигня какая!

– А что мне сделать? Подойти к Джейсу, заглянуть ему в глаза и сказать: «Прости… Помнишь, ты говорил, что человек не может сбить другого и спокойно уехать? Еще как может. Этот человек – твоя соседка. Это моя мама».

– Он имеет право знать.

– Ты ничего не понимаешь.

– Нет, конечно нет. С подобным я прежде не сталкивался. Боже, мне нужна сигарета! – Тим хлопает себя по нагрудным кармана, но в них пусто.

– Это ее уничтожит.

– Мне и выпивка сейчас не помешает.

– Точно не помешает, – соглашаюсь я. – Вот как это случилось. Мама выпила слишком много, села за руль, а потом… – Я закрываю лицо руками. – Я спала и проснулась от ужасного толчка. – Я смотрю на Тима через растопыренные пальцы. – Забыть его не могу.

– Да, детка… Ну и дерьмо! – Тим робко обнимает меня за плечи.