она вынуждена была пойти за ним. А Као едва понял, что она идёт в нужную сторону с громким лаем помчался вперёд по галерее, потом рванул обратно и снова вперёд, словно пытался её поторопить. Эмбер шла быстрым шагом, умоляя Лучезарную сделать так, чтобы никто не увидел, как пёс бросался на дверь комнаты Оливии.

Они прошли галерею, затем Као в несколько прыжков преодолел два пролёта лестницы, и оказался на верхнем этаже. Эмбер взбежала за ним, и услышала, как на его лай отозвались другие собаки, из тех, что обычно на ночь выпускали в сад. Но на галерее третьего этажа Као внезапно лаять перестал, а лишь принялся тихонечко поскуливать. Он замер пройдя всего несколько шагов от лестницы и уставился куда−то в темноту.

И Эмбер тоже замерла, боясь сделать лишний шаг, потому что увидела, на что именно смотрит Као. Вернее, на кого.

Сеньорита Изабель стояла на перилах балюстрады между двумя колоннами арки. Босая, в одной ночной сорочке, она стояла, раскинув руки, и смотрела вниз на внутренний двор. И в этот момент Эмбер поняла, почему здесь Као не лаял. Даже пёс понимал, что любой громкий звук или окрик, и сеньорита Изабель может сорваться и полететь вниз.

Мысли в голове у Эмбер лихорадочно завертелись, ища выход из этой ситуации. Ведь если сеньорита Изабель сорвётся…

О, нет, нет, нет! Только не это!

Немного эфира и Эмбер увидела, как вокруг сеньориты Изабель растекается чернилами огромное облако, похожее на осьминога. А девушка стояла прямо в центре этого чудовищного сгустка темноты, и чёрные щупальца, извиваясь, расползались от неё во все стороны.

−Луч зари… луч зари… темноту озарит…

Изабель пела.

Пела очень тихо, и её голос, волшебный и чарующий, был похож на плач сирены. Казалось, он летит, пронизывая воздух тонкими нитями шёлка, касается самых глубин души, пробирая до дрожи, до костей, заставляя вибрировать кровь в жилах. И от этого голоса сердце у Эмбер сначала замерло, а потом сорвалось в неистовый галоп, а в голове стало гулко и пусто. Осталась только одна мысль…

Она сейчас сорвётся! Ей нужно помешать!

Куда−то на задний план отступили голоса, доносившиеся снизу, и лай собак, и топот ног. Эмбер осознала, что у неё есть всего несколько секунд до того момента, как сюда прибегут люди и произойдёт непоправимое. Но она понимала, что простыми словами не сможет остановить Изабель от этого шага, ведь то, что окружает её сейчас, куда сильнее слов: оно порабощает волю и высасывает из девушки саму жизнь. А значит…

Ну же, глупая птица, пришло твоё время…

Птица вырвалась из клетки, раскинув свои изумрудно−золотые крылья…

Вокруг всё замерло, затихло, как перед грозой. Звуки утонули в золотом облаке эфира…

−Изабель? Изабель… − тихо позвала Эмбер.

Изумрудные крылья распластались над галереей и ударили по чёрным щупальцам…

Больно!

Её словно огнём обожгло, и там, где тьма коснулась перьев, на изумрудно−золотом свечении проступили чёрные пятна.

−Изабель… Изабель, слышишь? Посмотри на меня, − мягко прошептала Эмбер, вкладывая в голос столько силы, сколько смогла, и схватилась пальцами за перила, чтобы унять боль от невидимых ожогов. — Посмотри на меня…

Крылья ударили снова, и Эмбер показалось, что она даже слышит шипение, исходящее от лопающихся щупалец.

Снова ожог. И снова боль. Изумрудные крылья и чёрные щупальца встретились в решительном поединке.

Эмбер сжала пальцами перила ещё сильнее, так, что казалось, треснут кости, но уже не могла остановиться. Птица вырвалась на свободу, и золотое облако эфира рассыпалось по всей галерее золотым звездопадом. И если бы кто−то видел…

… как в смертельном танце сошлись огромный чёрный спрут и изумрудно−зелёная птица. Чёрные щупальца рвали перья и обжигали, словно раскалённые прутья, а золотые перья рассекали тьму, словно острейшие лезвия…

Изабель повернула голову. По её щекам текли слёзы.

−Я не могу так больше… Не могу! — воскликнула она сорвавшимся голосом и приложила к ушам ладони, и в одной руке у неё тёмным зеркальным блеском сверкнул обсидиановый нож. — Они шепчут! Они всё время шепчут мне о том, что я сделала! И что я должна сделать! Я не хотела… Я не хотела, чтобы он умер! Я просто не хотела замуж за старика! Но он заставлял меня… А я не могла сопротивляться. А теперь я попаду в ад. Я уже в аду, − голос Изабель опустился до шёпота, и в её глазах плескалось штормовое море безумия. — Я вижу их, они повсюду! Они в моей комнате, в саду, везде! Они у меня в голове! В моей постели… В моих снах… Я не могу… Не могу так больше! Они толкают меня. Так я избавлюсь от них. Избавлюсь.

−Изабель… Я тебе помогу, − произнесла Эмбер, чувствуя, как от напряжения дрожат колени, и изо всех сил стараясь удержаться на ногах. — Кто они? Кого ты слышишь? Скажи мне… Скажи… Я избавлю тебя от них.

Её нужно удержать от этого шага!

Эмбер взметнула вверх золотое облако, и она осыпалось дождём на голову Изабель.

−Голоса… Я слышу их… Эти тени, призраки… Они везде! Даже во сне, − Изабель прижала ладонь к мокрой щеке. — Они заставляют меня идти туда…

Эмбер сделала осторожный шаг навстречу, глядя на то, как от её усилий распадается чёрный сгусток, и разлетается на рваные клочья.

−Я помогу тебе. Ты не будешь их слышать, дай мне руку, − мягко и ласково произнесла Эмбер. — Не бойся, я тебе помогу… Слушай только меня…

Она говорила и говорила, успокаивая и медленно приближаясь. Она не сводила с Изабель глаз, не видя ничего вокруг и удерживая её этим взглядом, не давая ей оторваться. Золотые частицы осели на волосы Изабель, на её плечи и лицо, и безумный блеск в глазах девушки начал постепенно гаснуть.

−Дай мне руку, − Эмбер сделала последний осторожный шаг и протянула руку навстречу Изабель. — Отдай нож.

−Кто ты? — прошептала она, моргая, будто только что проснувшись. — Ты красивая… Как красиво…

Изабель посмотрела куда−то вверх.

Всё вокруг устилали осколки изумрудных перьев. Они медленно таяли, словно осколки льда и исчезали прямо на глазах. Золотое облако постепенно рассеивалось.

−Дай мне руку, и ничего не бойся. Ты не будешь их видеть. Они больше не придут, − шептала Эмбер, осыпая лицо Изабель невидимым золотом.

Она ощутила, что кто-то на неё смотрит, но сейчас не могла остановиться. Эмбер не могла позволить Изабель шагнуть вниз, потому что в этот момент вместе с ней пережила и испытала весь её страх и всю её