— Нет! О! Точно! Я сообразила про папку! —закричала Зина.

Крик хозяйки потревожил облитую кофе сосливками Машу, кошка встала, выгнула спину дугой, потянулась, зевнула, неторопясь вскочила на мойку и… пописала прямо на гору грязной посуды. Я разинуларот: ну и хамство, а мы еще возмущаемся поведением Банди, когда он начинаетрыть ямы на участке!

Но Зинаида не обратила ни малейшего вниманияна вопиющую кошачью наглость, из ее рта с пулеметной скоростью вылетали фразы.

Зиночка работает в журнале «Дамские истории».Со всей страны в редакцию стекаются рассказы от женщин, в основном это описаниялюбовных страданий или хронология семейного счастья. За лучшую байку положенприз, как правило — телевизор, аэрогриль, стиральная машина, то есть некопеечные вещи, а серьезная награда, за которую приятно побороться.

Зиночкина задача «причесать» народноетворчество, отредактировать «плач Ярославны» до удобочитаемого вида. Как-то разглавной редакторше пришла в голову гениальная мысль: скомпоновать один выпускиз баек самой сотрудницы.

— Только не надо про любовь, — попросиланачальница, — вспомните какие-нибудь интересные случаи, давайте разнообразимтему, у меня уже оскомина от сообщений: «я любила страстно, а он, козел,изменил».

Вот Зиночка и написала про нападение на «Лупу»и свой побег через шкаф-лифт вместе с гранками номера. Статья заканчиваласьинтригующе.

«Увы, Николай Михайлович Егоров скончался,„Лупа“ медленно превратилась в эротическое издание для взрослых. Наверное, этобыл естественный процесс. Но мне жаль, что результаты последнего расследованияНиколая Михайловича так и не дошли до читателя. А ведь он знал: Жанну Лукашинуубили, сбросили из окна, имитировав несчастный случай. Преступник был всантиметре от разоблачения, разгром „Лупы“ его спас. Может, когда-нибудь яразберу материалы, внимательно перечитаю их и пойму, кто, по мнению НиколаяМихайловича, лишил жизни не только Жанну Лукашину, но и ее приемную мать Злату.Да, да, Злату, скончавшуюся от сердечного приступа, тоже надо считать жертвойпреступника».

Через пару недель после появления «Дамскихисторий» на прилавках Зиночке позвонили с телевидения. Приятная женщина,представившись Ольгой, ассистентом режиссера, сказала:

— Я читала вашу статью в журнале, и она меняпотрясла. Родилась идея сделать программу о неотвратимости наказания. Убийцадавно успокоился, решил, что дело поросло мхом, а оказывается, где-то лежитпапочка, а в ней документы, способные изобличить преступника. Есть в этом некаяфатальность, вы согласны?

— Можно и так трактовать события, — осторожноответила Зина.

— Вы согласны дать нам интервью? Разрешитеподъехать к вам для более детального разговора?

— Ладно, — не стала кривляться Зина, — нескрою, мне хочется показаться на экране.

На следующий день теледеятельница приехала кШляпкиной и детально изложила план съемок, потом попросила почитать тот самыйматериал Николая Михайловича и удовлетворенно заметила:

— Супер! Сейчас же оповещу нашего главного,завтра позвоню вам и назову дату съемки.

Оля оказалась очень расторопной, телефон уЗиночки зазвонил в тот же день, около десяти вечера.

— Извините, — завздыхала Оля, — но главный непроникся, сказал: материал журналиста не является уликой. Нет ли прямыхдоказательств убийства Жанны?

— Наверное, они были у Егорова, — резонноответила Зина.

— Но вы их не видели?

— Нет.

— И не знаете, о чем идет речь?

— Нет.

— И в статье не названо имя преступника!

— Верно, — согласилась Зинаида, — насколько япомню, Егоров собирался подольше эксплуатировать сенсацию. Дело было летом, вгороде мертвый сезон, тираж стал падать, и тут Николай Михайлович нарыл бомбу.Конечно, он хотел привлечь внимание читателей, задумал серию публикаций, но яне знала его планы. Егоров в них никого не посвящал.

— Жаль, — протянула Оля. — Неужели ничегобольше не осталось?

— Нет, — с огорчением ответила Зина.

На том и расстались.

— Это она утащила, больше некому, — запоздаловозмутилась Шляпкина.

— И как вы сразу не заметили? — поразилась я.

Зиночка оперлась локтями о стол.

— Я дала ей папку и пошла чай поставить, этаОля не на кухне сидела, у меня тут бардак был, я постеснялась завести сюдапостороннего человека. Вас пустила, потому что сейчас здесь небольшойбеспорядок, а в тот день Игорек гостей созвал, тут девчонки салаты резали, всеконфорки кастрюлями с картошкой заняли, я долго с чаем провозилась, а когдавернулась, Оля мне закрытую папку вернула.

— И вы не проверили ее содержимое?

— Нет!

— Но почему?

— В голову не пришло, — призналась Зиночка. —В ней не было ничего ценного, старые бумажки, кому могли понадобитьсянеопубликованные статьи многолетней давности? Сенсация хороша горячей, тухлыеновости — несъедобное блюдо.

— Можете описать внешность Ольги?

Зина хмыкнула.

— Такую особу не забыть!

— Она столь интересна?

Шляпкина встала и включила чайник.

— Рыжая, как клоун! Волосы мелко вьющиеся,слишком блестящие, лицо в веснушках, ну прямо перепелиное яйцо. Брови черные,она их явно красит и перестаралась. Глаза карие, рот накрашен оранжевойпомадой. Слишком много косметики, да и духами она облилась сверх меры. И фигурастранная — ноги-руки тонкие, а живот и бедра толстые. Я сначала решила, что онабеременная, потом поняла: нет, просто нелепая. Правда, воспитанная, туфлисняла, извинилась за беспокойство, удостоверение телевизионное показала.

— Вы ее фамилию не запомнили?

— А она не открывала книжечку, издалипродемонстрировала, чего же лезть руками?

— Ясно, — совсем приуныла я.