Я потрясла головой. Дашутка, отвлекись насекунду от лака, посмотри на другие детали. Что еще есть в комнате? Домашниетапочки! Они стоят около кресла пятка к пяточке, носок к носку, здесь же икухонная табуретка, на ней постелена газета. Все правильно. Жанна делалапедикюр, сама сидела в кресле, ногу поставила на деревянное сиденье, котороепредусмотрительно застелила бумагой, чтобы не испачкать. Аккуратная девочка.Вас удивляет, что она устроилась с пилками в гостиной? А меня нет. Жаннанаходилась в квартире одна, а телевизор есть только в этой комнате, кстати, онвключен, она смотрела какой-то фильм.

Я поежилась. Чем дольше рассматриваю фото, тембольше нахожу странностей. Поведение Жанны не укладывается в обычную схему. Онаустроилась с комфортом, сделала так, чтобы не заляпать мебель, аккуратнопоставила тапочки (кстати, они новые, розовые с симпатичным меховымпомпончиком), включила телик, стала красить ногти и… не закончив процесс,выбросилась из окна, не забыв при этом принести тазик, губку, жидкость длямытья посуды и отпереть дверь. Ситуация не кажется вам бредовой?

А что там темнеет у выхода из комнаты?Тапочки! Еще одни, то ли темно-коричневые, то ли черные, дешевые, без всякихукрашений, такие покупают пенсионерки или женщины, считающие, что дома можноходить абы в чем, все равно никто не увидит. Одна валяется почти у самой двери,другая чуть ближе к книжному шкафу. Создается ощущение, что кто-то спешноубегал.

Я еще раз осмотрела лак, кисточку, розовыекокетливые пантофли, табуретку с газетой, включенный телевизор, тазик, губку…вспомнила о недокрашенном ногте — и все поняла.

— Что-то случилось? — тронула меня за плечоЗиночка. — Вы так странно молчите!

— Зина, — отмерла я, — можете дать мне навремя это фото?

— Честно говоря, не хочется, — откровенносказала Шляпкина, — это память о моей молодости.

— Я его верну!

— Ну…

— Мне очень надо! Пожалуйста!

— Право, не знаю, — слабо сопротивляласьредактор.

— Зиночка, в доме Лукашиных произошлоубийство. Николай Михайлович сразу понял: дело нечисто. Очевидно, Егоровобладал завидной наблюдательностью и умел выстраивать логические цепочки, но онне любил милицию и решил самостоятельно заняться расследованием. К сожалению,журналисту не удалось довести дело до конца. Убийца или кто-то из егопособников спокойно ходит по земле. И этот снимок — шаткая возможность найтиего! Единственная улика!

— Ладно, ладно, — подняла руки Зиночка, —хорошо, снимок временно ваш, но, пожалуйста, верните его. Постойте-ка! Вы зналипро Лукашиных, да? Как-то связаны с этой семьей?

— Когда приду возвращать фото, непременнорасскажу подробности, — пообещала я, направляясь к двери.

В прихожей меня поджидало неприятное открытие.Мои балетки были мокрыми, от них исходил характерный противный запах.

— Жулька! Дрянь! — возмутилась Зина. — Ну чтос ней делать?

— Вроде вы говорили, что в обувь писаетВаська, — напомнила я, — поэтому и велели сунуть туфельки в шляпницу.

— Васька наверх не прыгнет, — закивалаЗиночка, — а Жульке, мерзавке паршивой, все равно, куда балетки поместили, онавезде пролезет! Я забыла предупредить: обувь надо было перевернуть подошвамивверх. И как теперь пойдете?

— Не знаю, — честно ответила я.

Зиночка открыла шкафчик, порылась в нем ивытащила грязные кеды.

— Вот, берите, — радушно предложила она, — этоИгорька!

Я посмотрела на отвратительную спортивнуюамуницию, покрытую комьями засохшей глины, и отказалась.

— Огромное спасибо, но я не могу лишить вашегомальчика обуви.

— Ему они давно малы, все равно выбрасывать, —с наивной откровенностью успокоила меня хозяйка.

— Нет, нет, можно, я ополосну свои туфли?

— И пойдете в мокрых?

— Они матерчатые, высохнут.

— Ванная справа, — указала Зина, — только уменя стиральный порошок закончился. Хотите, мыло для посуды дам?

— Отличная идея, — одобрила я и, держа вонючиетуфельки на вытянутой руке, направилась в санузел.

Очень прошу, если вам придет в голову идеяпостирать вещь при помощи средства для посуды, никогда не осуществляйте ее напрактике. Впрочем, может, я налила слишком много геля на ткань? Бесплодныепопытки избавиться от пены длились минут десять. В конце концов я обула мокрыетуфли, попрощалась с приветливой неряхой Зиночкой и, очень осторожно ступая,выбралась на улицу. Идти в непросохших балетках было крайне неприятно, и мнеказалось, что от них, несмотря на обильное ополаскивание, все равно пахнеткошкой. В полнейшем унынии я влезла в «букашку», выехала на проспект ипритормозила у первого же торгового центра.

Войдя в обувной магазин, я попросилапродавщицу:

— Дайте туфли тридцать восьмого размера.

— Выбирайте, — заулыбалась девушка, — все взале.

Чавкая балетками, я изучила ассортимент ипришла к неутешительному выводу:

— Здесь обувь только на каблуках!

— Мода сезона! — подтвердила консультант.

— У меня от них ноги болят, найдите балетки!

— Их нет!

— Тогда кроссовки или кеды, — упорствовала я.

— Спортивной обувью мы не торгуем, —помрачнела девушка.

Я вышла из бутика и посмотрела на справочныйщит. Увы, в этом торговом центре есть лишь одна «точка» с обувью, пришлосьвозвращаться.

— Что хотите? — включила автопилот девушка.

— Туфли без каблука.

— Их нету.

— Солнышко, придумайте что-нибудь, —взмолилась я, — пришла в гости, а хозяйская кошка написала в мои туфли, я ихпостирала, теперь хожу в мокрых, это очень неудобно. С удовольствием бы купилалюбые из представленных босоножек, но не смогу вести машину, каблук будетцепляться за коврик.

Консультант улыбнулась.

— Сама устаю на ходулях, но красота требуетжертв!

— Это точно, — подтвердила я.