– Так бы сразу и сказал! – фыркнула Мариша.

– Так не догадался!

– Ну, сам выпьешь! – пожала плечами Мариша. – Говорю тебе, это подарок.

– Я скорей удавлюсь! – заявил Артем. – Мне чтобы деньги на это вино заработать, нужно целый день, не разгибаясь, за компьютером сидеть. Да какой день, сутки!

– Слушай, ты бери вино и рассказывай, что тебе о Лещинских удалось узнать, – начала закипать Мариша. – А то сейчас к тебе твоя касатка явится, а по нашу душу не сегодня, так завтра могут нагрянуть.

– Проходите! – буркнул Артем. – В комнату. Там у меня все записи.

Подруги прошли в единственную комнату, служившую одновременно гостиной, спальней и рабочим кабинетом. Благо ее размеры позволили дизайнеру выделить и гармонизировать между собой все три зоны. Столовая размешалась в кухне. Эту квартиру Артем приобрел через банк и до сих пор выплачивал проценты по кредиту. И, насколько знала Мариша, выплачивать ему этот кредит предстояло еще ближайшие пять лет. Тем не менее квартира располагалась в новом доме с окнами на залив. И ее общая площадь равнялась шестидесяти метрам.

Да и дом был элитным. С коврами на блестящем мозаичном полу, бесшумными лифтами и цветами в горшках, которых было так много, что иногда казалось, будто вы попали не в подъезд жилого дома, а в оранжерею.

Подруги расположились на новеньком кожаном диване цвета топленых сливок и выжидательно уставились на Артема. Тот нервно посмотрел на часы, стоящие в углу, и торопливо произнес:

– В общем, сообщу вам вкратце, что могу вам дать только один адрес, по которому были прописаны ваши Лещинские в сорок первом году.

– Так давно? – растерялась Мариша.

– После революции это последнее упоминание о них, – сказал Артем. – И то, если бы я не догадался посмотреть в списках эвакуированных во время блокады из города людей, ни за что не нашел бы. Все более ранние архивные документы погибли во время войны, должно быть, сгорели.

– А после войны?

– Ваших Лещинских в городе не появлялось, – развел руками Артем. – Возможно, погибли во время переправки через Ладожское озеро на Большую землю по Дороге жизни. Или просто не захотели или не смогли по какой-то причине вернуться после окончания войны в Ленинград.

– Это было бы ужасно, – пробормотала Мариша, думая, как же они в этом случае будут искать следы.

Ведь и в самом деле, Дорогу жизни, проложенную через льды Ладожского озера, немцы постоянно и отчаянно бомбили. И много грузовиков с покидающими осажденный город детьми и стариками ушло под воду. Да и после войны не всем ленинградцам удалось вернуться в родной город. Для этого еще нужно было доказать, что ты жил там до войны. А если архивы сгорели, то… то Лещинские могли и не вернуться. Артем еще раз кинул взгляд на часы и сунул подругам в руку листок с наспех накорябанным на нем адресом.

– Ну все, пока! – попрощался он с девушками. – Идите!

– Но!.. – попыталась возразить Мариша.

– Ничем больше не могу помочь! – заявил Артем, стаскивая подруг с дивана. – Очень вас прошу, не портите мне личную жизнь. У меня на эту девушку большие виды.

– А где Пушинка? – спросила у него Мариша, когда они уже стояли в дверях.

Пушинкой звали недавно взятого Артемом щенка пуделя. Это было очаровательное и очень общительное создание. Пушинка не упускала ни одного шанса попрыгать возле гостей или как-то иначе выразить людям свою любовь. Но сегодня ее что-то не было видно.

– Она у соседей! – торопливо произнес Артем. – У моей новой подруги аллергия на шерсть.

– И ты ради бабы выгнал из дома собаку? – возмутилась Мариша.

– Да не выгнал я ее! Все равно у нас с этой девицей вряд ли получится что-то серьезное. Она же примитивная, как валенок. Пересплю с ней – и до свидания.

Он распахнул дверь и замер на пороге. Перед ним стояла девушка, видимо, та самая, с открытым от изумления ртом.

– Галюнчик, – забормотал Артем. – Послушай, это совсем не то, что ты думаешь. Ты все не так поняла. Я совсем тебя заждался.

Галя вдохнула побольше воздуха, отчего ее большая грудь вздыбилась еще выше, и открыла свой широкий рот еще пошире. Надвигалось что-то страшное. Крик души оскорбленной хохлушки, судя по ее здоровому румянцу и общих габаритах, обещал быть ужасен. Артему можно было только посочувствовать. И подруги, хихикнув, протиснулись мимо Гали и кинулись бежать, не дожидаясь, когда она обрушит на голову Артема весь свой гнев.

– Так ему и надо! – мстительно заявила Инна, когда подруги оказались на улице. – Заманил девушку, небось жениться обещал. Прописку ей устроить. А сам просто попользоваться ею хотел.

– Да уж, – согласилась Мариша. – Мужикам в таких делах верить на слово никак нельзя.

И, глянув на лист бумаги, который им вручил Артем, Мариша возмущенно воскликнула:

– Это что же за адрес такой он нам дал? Номер дома есть, а квартира не указана!

– Но возвращаться и уточнять не будем! – быстро сказала Инна.

– Ему сейчас не до нас, – согласилась с ней Мариша. – Ладно, поедем. Может быть, кто-то в том доме и вспомнит Лещинских.

Инна нахмурилась:

– Это сколько же лет должно быть человеку, чтобы он помнил сорок первый год и своих соседей?

– Семьдесят с чем-то, а желательно все восемьдесят, – подсчитала Мариша.

Подруги переглянулись и дружно вздохнули. Вероятность, что такие старики найдутся и при этом сохранят трезвый ум и память, равнялась даже не одному проценту, а каким-то жалким его сотым. Тем не менее выбора им Артем не предоставил. Мариша включила зажигание, и они поехали на Васильевский остров, где в одном из старых домов и жили до войны Лещинские. Дом был самым обычным для этого места. С безупречно вылизанным фасадом, сверкающим стеклопакетами, и оставшимися в прежнем состоянии двором и внутренними постройками, образующими двор-колодец.

– С чего начнем? – спросила Мариша.

– В расселенные квартиры соваться нечего, – сказала Инна. – Там живут новые жильцы и, конечно, они ничего не знают о Лещинских.

Подруги прошли внутрь двора-колодца. Перед ними оказалось три парадных. И девушки вошли в первое же из них, которое хоть и было снабжено кодовым замком, но стояло открытым нараспашку. Представляясь помощниками депутата, составляющими к шестидесятилетию победы списки переживших войну жильцов, подруги начали обходить квартиры. У Мариши в сумке нашлось десяток открыток к Восьмому марта, которые она купила заранее. Сейчас они очень пригодились. Услышав, что они могут получить бесплатную открыточку, если ответят на несколько вопросов, все жильцы гостеприимно распахивали двери. Оставалось только удивляться, как при такой доверчивости эти люди еще живы до сих пор.

В конце концов открытки закончились, а результат оставался прежним. Хотя в квартирах и встречались старики даже старше восьмидесяти и при этом вполне бодрые, увы, никто из них не жил в этом доме до войны. Все поселились тут уже значительно позже. И все они с радостью начинали делиться с подругами своими воспоминаниями о войне и о перенесенных лишениях. Эти истории были очень поучительны и интересны. Но, увы, отнимали уйму времени. Ведь прервать стариков на полуслове подруги не решались и выслушивали их до конца. В результате за два часа они обошли только восемь квартир, где никто не знал о Лещинских. А потом стало уже совсем поздно и им просто перестали открывать двери.