вреда, но сколько я ни рассматривала, ничего общего не находила. Конечно, можно было попробовать удалять отдельные блоки и экспериментировать уже с видоизмененным плетением, но, увы, подопытных все равно не было. Да и опасно менять, если не знаешь, к чему приведет изменение. Второй княгинин учебник как раз на этом и делал акцент – на рисках, возникающих при вольном комбинировании. Там писали о появлении нестабильности, о перемешивании плетений с выхлопом большого количества энергии и о высокой смертности магов, занимающихся непродуманными экспериментами. Уверена, именно с целью отвратить меня от экспериментов Рысьина и подбирала литературу. Формально она мою просьбу выполнила, но фактически нет. От обоих же целителей я тоже ничего серьезного не получила. Шитов утверждал, что у меня проблема с концентрацией, причины которой он не понимает, и, пока эта проблема решена не будет, двигаться дальше отработки уже изученного нельзя. Правда, варианты отработки он предлагал довольно элегантные.

Вот и сейчас над искусственными цветами моего шатра порхала иллюзорная бабочка. При всей внешней сложности плетение было простейшее, причем на нем Шитов указал модификаторы цвета и размера, так что при желании я могла бы сотворить иллюзию хоть с весь зал гимназии, в котором сейчас проходил благотворительный вечер. Но поскольку такого желания у меня не было, а для отработки контроля требовалось только постоянно поддерживать как внешний вид, так и поведение насекомого, бабочка была крошечная и невзрачно-серая. Почти моль, только другого вида. Но менять форму крыльев я пока не умела, увы, хотя наверняка в этом плетении была заложена и такая возможность.

С мороженым получилась накладка, и его не доставили, но Строгова подсуетилась, видно испугавшись, что я могу уйти раньше времени, а у нее на этот вечер было множество планов. Поэтому я продавала чай, кипяток для которого постоянно подносили из гимназической столовой, и всякие сопутствующие вкусности. В том числе печенье «хворост», которое мы делали сами на уроке домоводства. И гимназическое начальство было уверено, что умение готовить для учениц куда важней, чем умение решать системы уравнений. Поэтому если к проблемам с математикой Булочка могла отнестись снисходительно, то домоводство все должны были знать как «Отче наш». Печенье, кстати, оказалось очень вкусным, я даже сомневалась, что в прошлой жизни, обрывки которой продолжали изредка всплывать в памяти, пробовала такое. Я бы и сейчас с удовольствием попила чай, хрустя тонюсенькими хворостинками, но желание сразу пропадало, стоило взглянуть на ценник.

– Лизонька, ты сегодня необыкновенно хороша, – в который раз повторил Рысьин, пользующийся любой возможностью постоять рядом со мной.

К слову, такая возможность ему выпадала нечасто. Оказалось, что офицер не может отказать даме, если та просит его о танце. Какая прекрасная традиция! Жаль, что девочки в нашей гимназии слишком скромные. И все же ни Рысьин, ни Волков почти не простаивали. Вот и сейчас Волков уверенно вел Строгову, которая сияла счастливой улыбкой во все стороны, двигаясь почти безукоризненно, поскольку ее ошибки в движениях сразу нивелировались опытным партнером.

– Может быть, еще чашечку чая по такому случаю, Юрий Александрович? – коварно предложила я.

По моим прикидкам, выпитое скоро польется из ушей Рысьина, настолько мужественно он финансово поддерживал наше начинание. Наверняка уже спустил все или почти все, выданное отцом для ухаживания за мной, но это офицерский пыл не остудило. Наверное, чай был слишком горячим и для моего поклонника было бы лучше, продавай я мороженое.

– Лизонька, скоро мазурка, – радостно заявил Юрий. – Поэтому я никак не могу отвлекаться.

– Возможно, нам лучше не отвлекаться как раз на мазурку, – пробурчала я, пытаясь вернуть на искусственные цветы фантомную бабочку, которая внезапно опустилась на голову Юрия, поскольку я отвлеклась и перестала контролировать ее в должной степени. – Мне кажется, вы должны понимать, что танцы для меня сейчас не слишком приличны.

На удивление, как раз танцевать хотелось. Но не с Юрием, а с кем-то… совсем другим, на которого хотелось смотреть и улыбаться, радуясь тому, что он рядом. Как назло, отвлечься получалось только от бабочки, но не от танцев. Мимо в вальсе проносились пары. Совсем рядом с нами вильнула юбкой Аничкова в компании симпатичного реалиста с зелеными глазами. Наверняка это тот самый, из-за которого случились разногласия на прошлом балу, после чего одноклассница возненавидела меня, хотя должна была сердиться на него ввиду его коварного поведения. Он и сейчас нет-нет да и посматривал в мою сторону, норовя встретиться глазами, но подходить не торопился. Кто знает, что было тому причиной: отсутствие денег, которые он должен был бы оставить за чай, присутствие рядом грозного офицера, а иной раз и двух, или Аничкова, придирчиво следящая за каждым его движением, – но юноша предпочитал восхищаться мной на расстоянии. И хорошо. Еще одного поклонника рядом я бы уже не выдержала. И без того казалось, что внутри все туже сворачивается пружина и что когда она развернется, никому мало не покажется. В последние дни я даже оборачиваться боялась: вдруг в зверином обличье полностью потеряю над собой контроль и кого-нибудь покусаю? И без того хотелось беспрестанно шипеть и рычать на окружающих, и сдерживалась я только потому, что постоянно твердила про себя: магу необходимо тренировать контроль. Контроль! Проклятая бабочка опять спустилась на Рысьина и нежно зарозовела. Мех чует, не иначе. Значит, все-таки моль под прикрытием. Ничего, она у меня научится есть нектар, добывая его из бумажных цветов.

Укрощенная бабочка поползла по пыльной розе, всем своим видом выказывая отвращение, даже усики у нее неодобрительно подергивались. С одной стороны, я ее понимаю: мне бы тоже не хотелось проводить отпущенное мне время, летая над вытащенными из чулана мятыми украшениями или ползая по ним же. С другой стороны, желание поползать по Рысьину я никак не могла поддержать. Моя иллюзия должна меня слушаться, а не выбирать плацдарм для приземления самостоятельно.

– Почему, Лизонька? – удивился Юрий. – Напротив, ты сейчас принята в клан, поэтому все трауры остаются за его рамками. Ты обрела новую семью, от старой отказалась.

– Вообще-то, я не отказывалась, – зло бросила я. – И в клан меня княгиня обманом завлекла. Понять бы еще, как из него выйти.

Оленька кружила с реалистом, которого наверняка прекрасно знала, судя по тому, что оживленно болтала и с трудом удерживалась от смеха. В компании малознакомых людей подруга вела себя куда скованней. Ее брат уже успел написать родным письмо, о чем она сегодня проговорилась. О самом письме, а не о содержимом. Что Коля писал родителям, так и осталось для меня тайной. А мне он не написал ровным счетом