Ванда и Викеша, ни о чем не подозревая, вели оживленный разговор об одном из авторов, но мне включиться никак не удавалось, меня отвлекали мысли о плохих, как Валентин подчеркнул, очень плохих людях.

Унес же черт куда-то Мстислава из «Химии нового века»! Нет бы ему сначала растолковать, зачем звонил, может статься, что ложная тревога — просто его писательская амбиция одолела — вот потом шел бы он, куда хотел! Оставил меня в неизвестности, безответственный тип, одно слово — фантаст! Я попробовала трансформировать тревоги в конструктивный гнев и направить его против достаточно невинного Мстислава, но удалось только отчасти. Разнообразные гипотезы встречи с чёрными и плохими людьми (наверное, с бандитами) продолжали осаждать воображение и принимали все более фантастические формы, это уже благодаря Мстиславу. Его писательской специальностью являлись свирепые перестрелки из диковинных видов оружия. Знал бы Мстислав, что с его легкой руки сие может случиться в натуре и со мною, то небось не бегал бы по городу, а прискакал сюда, наблюдать и знакомиться с жизнью. Наверняка, ни единого простреленного трупа видеть ему не доводилось, а со мной, боюсь, наклюнулась возможность.

Не успела я закончить мысленной обличительной тирады по адресу бедняги Мстислава, как зазвонил внутренний телефон и меня попросил сосед Миша Фридман из отдела поэзии.

— Привет, Катюша, — сказал Миша. — У меня тут один забавный человек сидит. Может подойдешь?

— Псих? — прямым текстом спросила я. — Графоман? Агрессивен?

Графоманы, в особенности неуравновешенные и агрессивные — это моя личная внутрииздательская специальность. Почему-то мне почти всегда удается найти с ними общий язык, и наша контора «Факел» славится тем, что к нам реже всего приходится вызывать перевозку, исключительно благодаря моему таланту.

— Не сказал бы, — честно признался Миша. — Но все же не сочти за труд, появись.

Я доложила Ванде и Викеше, что иду в гости в «поэзию», где Миша припас очередного графомана, и отправилась по коридору с визитом. Отдел поэзии занимал еще более скромное помещение, чем наша «проза». За двумя столами там обычно трудились Миша и Лиза Виноградская, удивительно милая дама, по виду — вылитая с голландская молочница, однако с изысканно-тонким вкусом. Миша в свою очередь постоянно лучился обаянием, и приходить к ним было всегда одно удовольствие, даже при наличии графомана. На сей раз Лиза отсутствовала, видно, как все семейные люди, гонялась за съестным, поэтому графоман сидел тет-а-тет с Мишей.

Клиент показался мне моложе обыкновенного — в юности графоманы с полным правом считаются начинающими поэтами и писателями, одержимости у него в лице я не заметила, равно, как и неизменной папки со шнурками на коленях.

На первый взгляд графоман смотрелся как совершенно нормальный молодой человек и даже более того… Как очень привлекательный молодой человек.

Не красавец ни в коем случае, но хорошего роста, чуть полноват; умное приятное лицо и нечто, трудно передаваемое, но ярко выраженное, скажем тривиально — мужское обаяние. Успех у прекрасного пола обеспечен на 100 % и чуть более.

Не знаю, но очень не хотелось бы, чтобы столь милый молодой джентльмен оказался графоманом, тем более душевнобольным.

— Познакомься, Катя, это Гарик, — Миша вежливо представил мне гостя. — Гарик, это Катя Малышева, о которой мы говорили.

Мы с Гариком любезно поприветствовали один другого, и я села за свободный Лизин стол лицом к Гарику, профилем к Мише. Я бы предпочла, наоборот, профиль у меня более выразителен, чем фас, но не двигать же Лизин стул.

— Понимаешь, Катя, такой вот случай, — начал Миша в большой неуверенности. — У меня есть друг, Вадим, он работает в кинопрокате, вернее при кинопрокате есть одно издание, это, впрочем, неважно. Так вот Вадим попросил меня… Он попросил, чтобы я порекомендовал тебе Гарика, если ты не возражаешь.

Ну, если данный Гарик пишет не деревянной ногой и даже если ею, мальчика можно спокойно рекомендовать любой даме-редактору. Без осечки… В любом случае она не обидится.

Я улыбнулась Гарику как можно более лучезарно и спросила:

— Гарик, вы давно пишете? В каком жанре?

А сама между тем подумала: «Только бы не фантастику, что угодно, только не ее, проклятую!»

Гарик возвратил мне улыбку с понятным смущением и ответил:

— Видите ли, Катя, я бы хотел объяснить вам, но в двух словах не получится. Мне очень неловко, что пришлось беспокоить Вадима и Мишу, но если бы я пришел к вам непредставленным…

Миша вдруг активно засобирался и сказал:

— Знаете, что, люди, я вас здесь оставлю потолковать, а сам сбегаю перекушу… чтобы не мешать, ладно? Будет кто звонить, скажите, что приду через полчаса. Пока, желаю вам, Гарик! Катя — удивительная девушка и редактор-снайпер, вы в хороших руках.

Как только дверь за Мишей закрылась, я осведомилась:

— Ну так что же вы отдаете в мои хорошие руки? Смелее! Через какое-то время, если Бог даст, и мы будем вместе работать…

Гарик, невзирая на видимое в нем отменное воспитание, осмелился перебить меня на середине фразы:

— Катя, простите меня ради Бога, я виноват. Ни Вадим, ни Миша не знают, но… То, о чем я хочу поговорить с вами, еще раз простите, не имеет никакого отношения к литературе. Меня попросили. Я представился через друзей по вполне определенной причине…

Самые причудливые догадки одна за другой приходили мне в голову, вплоть до обещания Отче Валентина достать мне жениха. Несколько раз я открывала и закрывала рот, пока не выговорила с трудом:

— По какой?

— Не хотел пугать вас, — очень скромно ответил милый юноша. — Я хочу попросить вас об очень большом одолжении. Если бы вы сочли возможным ответить на очень странные вопросы, то я, мы… Я ручаюсь чем хотите, что вам ничего не угрожает, если пожелаете, то можете позвонить Вадиму, другу Миши, он знает меня много лет, клянусь, вам не надо меня бояться. Пожалуйста, прошу вас…

Я подумала: «Вот слово в слово — Отче и Люся Глебова, или это он меня разыгрывает, стервец! А может, это двоюродный брат Регины из Киева? Она толковала, что чудо как хорош и думает перебраться в Москву… «Однако вслух я сказала после некоторой паузы совсем иное:

— Пока никто мне не объяснил, чего надо бояться, то мне и в голову не приходило. Если от моих ответов так много зависит, то, пожалуйста, задавайте ваши вопросы, естественно в рамках относительного приличия.

— Несколько дней назад вы, Катя, интересовались одной девушкой из журнала «Химия нового века» и ее знакомым, можно вас спросить: это случайно или… Понимаете, это очень, очень важно. Мне сказали в журнале, я там был, что вы спрашивали об одном человеке, он художник или скульптор. Главный редактор…

Ну вот оно и случилось! Плохие и чёрные люди меня нашли, естественно из-за проклятой химии, но почему-то не стреляют, а просят. И какие люди! Я поняла, что надо сдаваться, пока этот милейший Гарик не вынул из-под мышки пистолет и не ткнул мне в нос. Я вовсе не хотела, чтобы мой труп или почти труп увезли прямо из «Факела» в багажнике автомобиля… Насколько, права была Ольга-Ада, и какого дурака сваляла я, взявшись подержать проклятые ящики, и вообще за это дело!