– Откуда нам знать? – едва слышным шепотом вторю я. Мои веки слипаются. Мне стоит неимоверных усилий не закрыть глаза. Теперь моя очередь сделать ход. Именно этого я и ждала. Но даже когда меня посещает эта мысль, я понимаю: увы, слишком поздно. Мне трудно заставить себя произнести то, что я хочу сказать, не говоря уже о том, чтобы выстроить слова в логичный, убедительный аргумент. Что-то не так, со мной явно что-то не так, но у меня нет сил, чтобы понять, что именно…

– Кейт? Кто прислал тебе эти цветы, Кейт? – Ее голос звучит слишком громко, я заставляю себя приоткрыть веки. Похоже, она уже не в первый раз задает мне этот вопрос.

– Цветы? – глупо переспрашиваю, еле ворочая распухшим языком, и смотрю на Северин. Увы, похоже, помощи от нее ждать не приходится. Тогда я смотрю на свой бокал. Он почти пуст, но вряд ли всего один бокал вина заставил бы заплетаться мой язык. Голова такая тяжелая, что мне хочется положить ее на стол. Вместо этого я подпираю подбородок ладонями. Наверное, я все же заболеваю. Иначе чем объяснить эту странную сонливость…

– Посмотри на себя, – хладнокровно говорит Каро, решительно ставит свой бокал на стол и отодвигает табурет. – Ты всегда считала себя такой умной, не так ли, Кейт? Признайся, что да. Умница Кейт, которая всегда пыталась доказать окружающим, что она выше, лучше нас всех, потому что ходила в государственную школу. Никаких частных школ, никаких привилегий. Она всего достигла сама, своим умом и старанием. – Внезапно лицо Каро совсем рядом с моим, хотя я не помню, чтобы она подходила ко мне. Или я опять закрывала глаза? – Только теперь без разницы, умная ты или нет. Даже цветы и те теперь ровным счетом ничего не значат. Они не от клиента. Клиент прислал бы их тебе на работу. – Я качаю головой, не понимая, к чему она это, но Каро продолжает гнуть свою линию: – Они ведь от Себа, не так ли? Теперь он вернулся в Лондон, и ты пытаешься вновь заманить его в свои сети.

– От Себа?

Нет, что-то явно не так. Меня ведет в сторону. Но нет, я сижу у стола, а вот мир вокруг меня движется, крутится, как если б я была пьяна. Северин рядом со мной, в ней чувствуется некое напряжение. Я не могу понять выражение ее лица. С другой стороны, разве я когда-нибудь его понимала?

– Да, от Себа, – нетерпеливо повторяет Каро. – Ведь это он прислал тебе цветы, не так ли? – Теперь в ней чувствуется что-то еще. Острие рапиры, которое раньше было спрятано от посторонних глаз, теперь извлечено на свет, блестит и наносит колющие удары с невиданной ранее злобой. Каро как будто сбросила с себя плащ, под которым скрывался клинок. Зачем ей это? Что я пропустила?

С неимоверным усилием поворачиваю к ней голову. Остальная кухня представляет собой размытое пятно, но лицо Каро резкое, в фокусе.

– Нет, Каро, не он. – Он любит свою жену, по крайней мере, мне так кажется. Он ведь должен ее любить. Затем: о боже, что это происходит со мной?

– Чушь! – фыркает Каро. Это долго не продлится. – Она хмурится. – С какой стати ему посылать тебе цветы, когда мы с ним в отношениях?

Я разинув рот смотрю на нее.

– В отношениях? Разве ты не знаешь? Алина… – Я так и не произнесла того, что хотела сказать. Мне требуется слишком многое преодолеть, чтобы эти слова появились на свет; приложить огромные усилия, чтобы породить их, заставить работать мой рот и язык, задействовать дыхание. На этот раз я все же кладу голову на стол.

– Что Алина? – уточняет Каро, придвигаясь ко мне еще ближе, и наклоняет голову, чтобы та была на одном уровне с моей. Ее глаза так близко, что я замечаю одну странную вещь: их радужки совершенно лишены точек или переходов цвета, этакая сплошная внеземная голубизна. – Что там с Алиной?

– Она беременна, – косноязычно бормочу я и закрываю глаза. Спать, спать, думаю я. А затем: Нет-нет, только не спать. У меня есть план. Все не так. Что я пропустила? Приложив гомерическое усилие, открываю глаза. Лицо Каро по-прежнему передо мной. – Что ты со мной сделала? – шепчу я.

Но она пропускает мой вопрос мимо ушей.

– Беременна? – шипит Каро, явно отказываясь мне верить. – Не может быть. – В кои веки все ее мысли читаются на лице. Мне видно, как они стремительно носятся туда-сюда в поисках альтернативной правды. – Никогда не поверю.

И все же она верит. Я даже замечаю момент, когда это происходит… и это больно видеть. Внешняя оболочка спадает, обнажая скрытые под ней обиду, ярость, горе. Теперь они видны как на ладони. Вместо Каро передо мной несчастная тринадцатилетняя девчонка, в очередной раз обиженная до глубины души. Вот только видят все это лишь я и Северин.

– Что ты со мной сделала? – снова шепчу я. Мои веки как будто налиты свинцом.

– Беременна! – Каро едва не выплевывает это слово. – Беременна! – повторяет она, на этот раз задумчиво. Вновь берет себя в руки. Защитная оболочка залатана и возвращена на место. Вновь надежна и непробиваема, хотя и отдает безумием.

Я пытаюсь заставить себя открыть глаза. Есть один важный вопрос, который я просто обязана ей задать. Причем в очередной раз.

– Каро, что ты со мной сделала?

Взгляд ее устремлен куда-то в пространство, однако, услышав мой вопрос, она тотчас оборачивается ко мне:

– «Флунитразепам». Дозы хватит, чтобы свалить слона. Он же «Рогипнол» или «Руфиз». Главным образом снискал себе дурную славу как «друг насильника». Но известно ли тебе, что, согласно исследованиям шведских ученых, это самый популярный снотворный препарат самоубийц? Думаю, Ларе это было бы интересно узнать… – Каро снова хмурится, хотя, кто знает, может, и нет. Перед глазами у меня все плывет. Я не понимаю, что она мне говорит. Зато вижу перед собой ее злорадную, торжествующую улыбку. – Я тебя знаю. Умная Кейт наверняка думает: никто не поверит в самоубийство…

Самоубийство?

Самоубийство. Каро убивает меня. Она уже какое-то время убивает меня, наблюдая за действием препарата, который подмешала мне. Я должна что-то чувствовать по этому поводу, и я чувствую, но оно такое крошечное, это чувство, – малюсенький светящийся сгусток паники, спрятанный глубоко-глубоко под слоями ваты усталости и апатии. Я понимаю, что происходит. Я понимаю, что произойдет, но бессильна что-то с этим сделать и могу лишь наблюдать словно сторонний наблюдатель. Хладнокровной, выкованной страхом Кейт больше нет. Химическая формула не оставила от нее ничего, будто ее вообще не существовало.

Но… убийство? Как давно Каро замышляла убийство? Пока я пыталась понять… Я не уверена, что произнесла это вслух, но голова Каро поворачивается ко мне. Значит, наверное, все же произнесла:

– Я пыталась понять… если б мы были друзьями… если б я не была с Себом… И все это время, – это даже забавно, но у меня вырывается смешок, – ты планировала убить меня.

Мне кажется, что Каро на миг застывает, а на лице ее возникает растерянность. Но я не могу этого утверждать. Глаза мои полузакрыты, а в следующее мгновение закрываются окончательно. Интересно, что было бы, если б я тогда спрыгнула со стены не в объятия Себу, а повернулась бы к Тому. Как в этом случае сплелась бы паутина?