В состоянии стресса. Я удивленно моргаю и даже готова возразить, однако, толком даже не раскрыв, спешу закрыть рот. Если задуматься, стресс – это еще мягко сказано. Да и вообще, сейчас не тот момент, чтобы это оспаривать. Я быстро оглядываюсь: где же Северин? Ага, вон она, возле двери, лениво покуривает сигарету. Колечки дыма поднимаются вверх, заслоняя собой табличку «Не курить» на стене. Я знаю, она нарочно встала под ней, и стараюсь подавить улыбку.

Яростная атака мисс Стритер не произвела на Модана впечатления.

– Принято к сведению, – говорит он, и две глубокие морщины берут в скобки уголки его рта. Затем поворачивается ко мне. Улыбки уже нет, а вот морщины остались. Я чувствую, как его глаза оценивают меня. Доброта в его взгляде сбивает с толку. – Надеюсь, вы не слишком… – он щелкает языком, пытаясь найти нужное слово, – взбудоражены ситуацией. И, да, спасибо вам за вашу помощь.

Ничего не понимая, я снова смотрю на Стритер. Она улыбается мне в ответ. Адвокатша явно удовлетворена, как будто всё это игра, сыгранная точно в соответствии с теми правилами, какие она предвидела. Похоже, Модан тоже удовлетворен. Я единственная в этой комнате, у кого нет сценария. Нет его и у Северин, но ей наплевать. Ей вообще больше не о чем волноваться. Мне же в очередной раз приходит в голову вопрос: почему она вечно ходит за мной хвостом?

* * *

После разговора с Моданом я не возвращаюсь к себе в офис, хотя, по идее, должна. Работы у меня целый воз, но я не могу сосредоточиться. Мне даже все равно, одержит Каро сегодня победу или нет. Я звоню Джулии, чтобы сказать ей, что мне нездоровится – что так и есть, – и прошу ее отменить все мои сегодняшние встречи и звонки. После чего иду к метро. Северин шагает рядом со мной. Сегодня она не отстает от меня ни на шаг. Не знаю, хороший ли это знак, принимая во внимание мое душевное состояние, однако есть в ее присутствии нечто успокаивающее. Поэтому я не жалуюсь. Я думаю о том, как мне добраться домой. Я не должна быть рассеянной. В переполненном вагоне метро рассматриваю пассажиров и по их одежде, по сумкам, по лицам, что уткнулись в газеты, «читалки» и телефоны, пытаюсь догадаться, кто они такие. «Этот, что читает “Файненшл таймс”, наверняка банкир, – думаю я, – а вон тот, похоже, бухгалтер». Но это всего лишь ярлыки. Я не могу представить себе их жизнь. Я вообще не могу думать ни о чем другом – лишь о том, что моя собственная жизнь летит под откос.

Как жаль, что со мной сейчас нет Тома. Это не физическое желание, хотя его сильная рука, обнимающая меня за плечи, была бы не лишней. Нет, я хочу, чтобы Том был со мной в метафорическом смысле. Чтобы я могла заглянуть внутрь себя и твердо знать: Том всегда там, и он мой. Но Том возвращается в Бостон – передумай он, я бы уже об этом знала. Так что я сейчас еду в метро одна.

Впрочем, не совсем одна. Вместе с Северин.

Когда я вхожу в квартиру, меня с порога встречает холод, хотя стрелка термостата находится в своем обычном положении. Холодно не в квартире. Холодно мне. Наверное, я и вправду подхватила какой-то вирус. Самое разум-ное – принять ванну и лечь в постель. Но ведь я не усну. Впрочем, поскольку ничего другого придумать не могу, я открываю горячий кран, чтобы набрать ванну, а сама отправляюсь в кухню, приготовить себе чашку чая. Не сразу обращаю внимание на жужжащий звук, прорывающийся сквозь бульканье чайника. Еще дольше у меня уходит на то, чтобы опознать в нем дверной звонок. Я осторожно открываю дверь. На лестничной площадке стоит коренастый мужчина из квартиры напротив – если не ошибаюсь, его имя Бен – и смотрит на меня с легким нетерпением.

– Это принесли вам, – говорит он и сует мне в руки высокую картонную коробку, в какие обычно упаковывают цветы. – Извините, я тороплюсь.

Я растерянно моргаю.

– Спасибо! – кричу ему вслед, придя в себя, но он, перепрыгивая через ступеньки, уже бежит вниз и, не поворачивая головы, лишь на ходу поднимает руку.

Я закрываю дверь и, поставив коробку на стол, надрываю верх, рассчитывая найти внутри визитку. Ага, вот она – незаметно устроилась между белых лилий, перемежающихся симпатичными зелеными листьями. На конверте – мое имя, написанное явно женским почерком – наверное, владелицей цветочного магазина. Пару секунд я смотрю на него и не решаюсь открыть. Есть только один человек, от которого я хотела бы получить такой подарок, – и пока конверт не вскрыт, такая вероятность существует.

«Будь собой, – мысленно укоряю я себя. – Не в твоих привычках что-то откладывать».

И я просовываю палец и вскрываю конверт. Внутри – небольшая квадратная карточка с логотипом цветочного магазина. На обратной стороне знакомым витиеватым почерком написано:

Внутри меня что-то радостно подпрыгивает. Я несколько раз перечитываю записку, и по моему лицу начинает расплываться улыбка. Меня наполняет незнакомое мне парящее чувство, некая легкость. Я как будто взмываю вверх.

Наверное, это счастье, думаю я. Наконец-то!

Я тянусь за телефоном, чтобы позвонить Тому и поблагодарить его за прекрасные цветы, но в дверь снова звонят. Неужели сам Том? Нет, это было бы слишком. Вряд ли он знает, что я сейчас дома, и в любом случае наверняка предварительно позвонил бы. Когда я подхожу к двери, там уже, загораживая мне путь, стоит Северин. Я жестом велю ей отойти, но она даже не сдвигается с места, лишь смотрит на меня в упор своими темными глазами. Звонок жужжит снова. Я вздыхаю и, протянув сквозь Северин руку, открываю дверь. Сначала ее лицо сменяется темным деревом двери, а то, в свою очередь, лицом той, которую я меньше всего хотела бы видеть на пороге моей квартиры.

Каро.

Каро.

Да, это Каро, но я на миг сбита с толку промелькнувшей рядом Северин, затем дверью, затем… кем? На какой-то миг это мог быть… Но нет, это Каро, в стильном темном пальто и еще более стильной шляпке, скрывающей ее пепельные волосы. Для блондинки у нее слишком темная кожа и брови. Поскольку ее светлые волосы скрыты шляпой, ее можно принять за брюнетку. Затем в глубине моего сознания шевелится Северин. Оказывается, это я смотрю на нее.

– Ну, так что? – говорит Каро. Стоило ей заговорить, как я понимаю: это точно она. Все иные предположения тотчас отметаются. Я стараюсь овладеть собой. Есть в ее глазах нечто, некое злорадное удовлетворение, что мгновенно заставляет меня насторожиться – вернее, насторожиться еще сильнее. – Так ты пригласишь меня войти или как?

– Вообще-то я не слишком хорошо себя чувствую. – Я приоткрыла дверь лишь на пару футов, чтобы не показаться грубой, но не настолько широко, чтобы ей войти. – Разве Джулия не предупредила тебя?

Скорее всего, предупредила, иначе бы в это время Каро ждала моего прихода к ней на работу.

– Предупредила. Но я решила, что сочетание вот этих вещей тебе наверняка поможет. – Она поднимает бутылку вина, пакетик «Лемсипа»[12] и большую упаковку бумажных носовых платков.