– Главное в том, что этих нескольких секунд хватило,чтобы вернуть забытое. Правда, я помню не все, что было тогда сказано. Но явспомнил ощущение. Они хотят, чтобы я вмешался. Они еще говорили о «старых какмир человеческих средствах в моем распоряжении». Я снова услышал эти слова. Ихпроизнесла Дебора, обращаясь ко мне. Да, это была Дебора, только совсем непохожая на тот портрет, Эрон. А сейчас я приведу самое убедительноесвидетельство.

– Слушаю…

– Что вам говорил Ллуэллин? Вспомните. Он рассказывал,что видел Джулиена во сне и тот был совсем не похож на Джулиена в жизни.Помните? Так вот, в этом-то все и дело. В том моем видении Дебора была другой.А на проклятом перекрестке в Сан-Франциско я почувствовал их обоих, и они былитакими, какими я их помню: мудрыми, добрыми и все понимающими. Они знают, чтоРоуан в ужасной опасности и что мне следует вмешаться. Господи, стоит тольковспомнить выражение лица Джулиена, когда он смотрел на меня через окно. Еговзгляд был таким… обеспокоенным и в то же время невозмутимым. Не нахожу слов,чтобы описать его. В нем читалась озабоченность – и в то же времябезмятежность…

– Мне кажется, я знаю, что вы пытаетесь сказать.

– Ступай домой, говорили они, ступай домой. Ты нужентам. Эрон, почему он не взглянул мне прямо в глаза тогда на улице?

– На это может быть много причин. Вся суть заключена втом, что вы рассказали. Если они где-то существуют, им трудно прорываться вэтот мир. Хотя Лэшеру это не составляет никакого труда. Это самое важное длянашего понимания происходящего. Но об этом позже. Продолжайте…

– Вы ведь уже и сами догадались? Приезжаю домой.Частный самолет, лимузин, все по высшему разряду – кузен Райен побеспокоился,словно я рок-звезда… А она даже не спрашивает, что случилось. Потому что это непрежняя Роуан. Теперешняя Роуан поймана в ловушку, она притворно улыбается исмотрит на меня своими огромными печальными серыми глазами. А самое худшее,Эрон, – это то…

– Продолжайте, Майкл.

– Она любит меня, Эрон, и словно молча взывает ко мне,умоляя не мешать ей. Она знает, что я прекрасно вижу, когда лгут. Господи,стоит мне дотронуться до нее, как я чувствую обман! И она знает об этом. Имолча просит меня не загонять ее в угол, не заставлять ее лгать. Она словномолит меня, Эрон. Она в отчаянии. Я мог бы поклясться, что она даже боится.

– Да, она попала в омут. Она сама призналась мне вэтом. Видимо, когда вы уехали, между ними началось какое-то общение. Возможнодаже, оно началось до вашего отъезда.

– Так вы знали? Почему же, черт возьми, вы ничего несказали мне?

– Майкл, мы имеем дело с некой субстанцией, которойизвестно даже то, о чем мы говорим сейчас.

– О господи!

– От этого существа нам никуда не спрятаться, –продолжал Эрон. – Разве что в тайнике наших собственных мыслей. Роуанмногое мне рассказала. Но самое трудное то, что исход битвы зависит только отРоуан.

– Эрон, но мы тоже можем что-то сделать, обязанысделать. Мы ведь знали, что это случится, знали, что дойдет до этого. Лично вызнали об этом, еще когда меня в глаза не видели.

– В том-то все и дело, Майкл. Она единственная способначто-то сделать. Любите ее, оставайтесь рядом с ней – это и будут те самые«старые как мир средства, имеющиеся в вашем распоряжении».

– Этого недостаточно! – Разговор становилсяневыносимым. Майкл поднялся, походил по комнате, затем уперся руками в каминнуюполку и уставился в огонь. – Вам следовало позвонить мне, Эрон. Вы должныбыли мне рассказать.

– Послушайте, выплесните свой гнев на меня, если вам отэтого станет легче, но факт остается фактом: Роуан запретила мне под страхомсмерти связываться с вами. Она дошла до угроз. Некоторые из них былизавуалированы под предупреждение: ее невидимый друг, мол, хочет убить меня, чтовскоре и сделает, – но все равно это были самые настоящие угрозы.

– Господи, когда все это случилось?

– Не имеет значения. Она велела мне возвращаться вАнглию, пока еще не стало слишком поздно.

– Она осмелилась сказать вам такое? А что еще онавелела вам сделать?

– Я предпочел ослушаться. Хотя… Я действительно непредставляю, чем еще могу быть здесь полезен. Знаю, она хотела, чтобы выоставались в Калифорнии. По ее мнению, там вы были в безопасности. Но, видители, ситуация слишком осложнилась, чтобы интерпретировать ее слова буквально.

– Я вас не понимаю. Что еще за буквальнаяинтерпретация? Какая еще бывает интерпретация? Ничего не понимаю.

– Она говорила загадками. Это был не разговор, а скореедемонстрация силы. И снова я должен напомнить вам, что это существо, еслизахочет, может оказаться сейчас здесь, с нами, в этой комнате. Нет такогобезопасного места, где мы могли бы вслух обсудить, как действовать против него.Представьте себе, если сумеете, боксерский поединок, в котором противникиспособны читать мысли друг друга. Представьте войну, где любой стратегическийплан заранее известен неприятелю.

– Это не такая уж невероятность – просто растут ставкии усиливается возбуждение.

– Согласен. Но мне не следует сообщать вам все, чтосказала тогда Роуан. Достаточно отметить, что Роуан – самый умелый противник,который когда-либо был у этого существа.

– Эрон, вы давным-давно предупреждали ее, чтобы она непозволяла этой твари вмешиваться в нашу жизнь. Вы предупреждали, что Лэшерпостарается разлучить ее с теми, кого она любит.

– Именно так. И я уверен, что она помнит эти слова,Майкл. Роуан одна из тех, для кого ничто не проходит даром. Поверьте, я не разспорил с ней с тех пор. Я объяснял ей самым простым языком, почему она недолжна позволить этому существу видоизмениться. Но решение остается за ней.

– Вы хотите сказать, что нам остается только ждать ипозволить ей бороться в одиночку.

– Я хочу сказать, что вы должны делать то, что вампредназначено. Любите ее. Будьте рядом. Напоминайте ей одним своим присутствиемо всем том, что хорошо и естественно. Идет борьба между естественным инеестественным, Майкл. Не важно, из чего состоит это существо, не имеетзначения, откуда оно приходит… Это борьба между природой и отклонением от нее.Между эволюцией, с одной стороны, и катастрофической интервенцией – с другой. Иобе эти стороны имеют свои тайны, свои чудеса, и никто лучше Роуан в этом неразбирается.

Он встал и опустил руку на плечо Майклу.

– Присядьте и выслушайте меня, – сказал он.