Но он и сам знал ответ. Все, что происходит, как-то связано.Все эти подарки, как и его бессилие, связаны с финальной развязкой.

– Прошу вас, будьте очень осторожны, – сказалЭрон.

– Ладно. Завтра вечером я буду думать о вас. Знаете,для меня канун Рождества как канун Нового года. Не знаю почему. Наверное, вомне говорит кровь ирландца.

– Кровь католика, – уточнил Эрон. – Но японимаю.

– Если откупорите коньяк завтра вечером, выпейтерюмочку за меня.

– Обязательно. Можете не сомневаться. И еще, Майкл…Если по какой-либо причине вы с Роуан захотите приехать сюда, знайте: дверь длявас всегда открыта. Днем и ночью. Считайте этот дом своим убежищем…

– Спасибо, Эрон.

– И еще одно. Если я вам понадоблюсь, если вы решите,что я должен быть рядом… Что ж, я готов.

Майкл хотел было запротестовать, сказав, что Эрону лучшеоставаться здесь, но тот уже отвел глаза. Лицо его внезапно просветлело, и онуказал на полукруглое окошко над передней дверью.

– Снег идет, Майкл, посмотрите, настоящий снег. Прямоне верится. Даже в Лондоне нет снегопада, а здесь – поглядите, настоящая зима.

Он открыл дверь, и они вместе вышли на широкую террасу. Снегпадал большими хлопьями, опускавшимися на землю медленно и грациозно. Снегмягко садился на черные ветви дубов, окутывая их пушистым белым слоем, и натропу между двумя рядами деревьев, которая вела к дороге.

Поля успели укрыться белым одеялом, и небо над ними,светлое, лишенное красок, словно растворилось в снегопаде.

– И это за день до Рождества, Эрон, – сказалМайкл. Он постарался охватить взглядом всю картину: древние величественныедеревья в аллее поднимают свои темные узловатые руки навстречу подрагивающим влегком кружении снежным хлопьям. – Надо же случиться этому маленькому чудуименно сейчас. Господи, как было бы замечательно, если бы…

– Пусть все чудеса для нас будут маленькими, Майкл.

– Да, маленькие чудеса лучше больших. Вы толькопосмотрите, снег не тает на земле – он остается лежать. Нет, все-таки у насбудет настоящее снежное Рождество.

– Погодите минуту, – спохватился Эрон, – чутьне забыл. Ваш рождественский подарок. Он у меня с собой. – Он вынул изкармана маленькую – не больше сложенной пополам долларовой банкноты – плоскуюкоробочку. – Откройте же. Я знаю, мы оба замерзли, но мне бы хотелось,чтобы вы взглянули на подарок сейчас.

Майкл разорвал тонкую золотую обертку и увидел стариннуюсеребряную медаль на цепочке.

– Святой архангел Михаил!.. – Он улыбнулся. –Эрон, подарок чудесный. Он взывает прямо к моей суеверной ирландской душе.

– …Изгоняющий дьявола в ад, – сказал Эрон. –Я нашел эту медаль в лавчонке на Мэгазин-стрит, когда вы были в отъезде, исразу подумал о вас. Я решил, что она вам непременно должна понравиться.

– Спасибо, дружище. – Майкл принялся разглядыватьгрубоватое изображение. Медаль была затерта, как старая монета, но он все равноразглядел крылатого Михаила с трезубцем, который тот занес над рогатымдьяволом, поверженным в огонь. Майкл расправил цепочку, оказавшуюся такойдлинной, что не пришлось расстегивать замочек, и надел на шею, опустив медальпод свитер.

Он посмотрел на Эрона, а затем обнял его и прижал к себе.

– Будьте осторожны, Майкл. Позвоните мне поскорее.

Кладбище закрывали на ночь, но это не имело значения.Темнота и холод не имели значения. В боковых воротах замок будет сломан, такчто она просто толкнет створку, затем прикроет ее за собой и пойдет позаснеженной тропинке.

Она замерзла, но это тоже не имело значения. Снег был таккрасив. Ей хотелось увидеть склеп, покрытый снегом.

– Ты ведь найдешь его для меня? – прошептала она.

Почти совсем стемнело. Скоро начнут съезжаться гости, и унее оставалось совсем мало времени.

– Ты сама знаешь, где искать, Роуан, – прозвучал вответ тихий голос.

Она действительно знала. Он прав. Роуан остановилась передсклепом, замерзая от холодного ветра, продувавшего насквозь ее тонкую рубашку.Двенадцать маленьких аккуратных надгробий, по одному для каждой могилы, а надними – резьба по камню: дверь в форме замочной скважины.

– Никогда не умирать.

– Это обещание, Роуан, это соглашение, котороесуществует между тобой и мной. Еще немного – и мы сможем начать…

– Никогда не умирать… А что ты обещал остальным? Тыведь что-то пообещал им. Я тебе не верю.

– О нет, моя возлюбленная, для меня теперь важна толькоты. Все остальные мертвы. Их кости покоятся под замерзшей чернотой. А холодноетело Дейрдре, пока не тронутое тленом, пропитанное химическими веществами,лежит внутри обитого атласом ящика. Холодное и мертвое.

– Мама.

– Она не слышит тебя, красавица, ее уже нет. Осталисьты и я.

– Как я смогу открыть дверь? Мне всегда было сужденооткрыть дверь?

– Всегда, дорогая, и час почти пробил. Ты проведешь сосвоим ангелом из плоти и крови еще одну ночь, а затем станешь моей навеки.Звезды в небесах не стоят на месте. Они перемещаются и скоро примут идеальноерасположение.

– Я не вижу звезд. Все, что я вижу, – это падающийснег.

– Но они там. Сейчас самый разгар зимы, когда все живыесущества, которые должны возродиться к жизни, спокойно спят в снегу.

Мрамор был холоден как лед. Она обвела пальцами каждуюбуковку: «ДЕЙРДРЕ МЭЙФЕЙР». До вырезанной двери в форме замочной скважины ейбыло не дотянуться.

– Идем дорогая, вернемся в дом, в тепло. Пора. Скороони все приедут – мои дети, великий клан Мэйфейров, все мое потомство,разбогатевшее под моим крылышком. Вернемся теперь к камину, любимая, а завтра…Завтра ты и я останемся одни в доме. Ты должна будешь отправить архангелапрочь.

– И ты покажешь мне, как открыть дверь?

– Ты сама знаешь, моя дорогая. В своих снах, в своемсердце ты всегда это знала.

Она быстро пошла обратно, утопая в снегу, ноги промокли, ноэто не имело значения. Пустынные улицы сияли огнями в серой полумгле. Снегопаднастолько поредел, что казался теперь миражом Скоро начнут съезжаться гости.

Неужели малыш в ее чреве тоже замерз?