сразу к тебе рванул, — продолжил Румпель. — Хозяйка твоя спросонья меня чуть ночной вазой по голове не приложила! А как узнала, говорит, не было тебя, не приходила. Что мне было думать? Я же помню какая ты от лавки сбежала… ну и пришел сюда…

— Н-да, — Бальтазар вздохнул, — я собрался в лавку. Дело бы мне не отдали, Люсинда панна капризная, но не вредная, что нарыла, обязательно бы рассказала. Задумался, только нос за дверь высунул, так сразу по нему и получил.

Великие Четверо, шапито на выезде, я схватилась за голову и несколько раз дернула себя за волосы, вновь запутавшись в них перстнем! И Ася пропала… А что с древесами? Будь с ними все в порядке, они бы ни за что не выпустили убийцу! И Вилькова книга… О паре тайников пана Франца я знала, но что если он спрятал трактат куда-то ещё? Дом-то с лавкой — старинный. Тайных мест, как блох на собаке. Чем он вообще так ценен? За что убили Франца? Кому помешал старый книгопродавец? Вопросов высыпалась целая куча. Мне срочно надо попасть в лавку, иначе ответы не получить.

Вильк словно почуял мои молчаливые метания.

— Алана, вы же знаете, где Врочек хранил особо ценные вещи?

Я хмуро кивнула.

— Покажете, если проведу вас в лавку?

— Если расскажете, чем так ценен этот проклятущий трактат.

Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи

Сном пришлось пожертвовать. Я выгреб из тайника несколько накопителей магии, хранимых на черный день и тут же опустошил два из них, а третий, мало ли что, сунул в карман. Это позволило восстановить запас энергии и взглянуть на мир более жизнерадостно. О том, что за столь поспешное восстановление резерва придется расплачиваться, я старался не думать. Времени на размышления еще будет предостаточно, когда на сутки слягу пластом после стимуляторов. Сейчас же мир сменил цвет с серого на более яркий. Правда, ненадолго. Стоило, зевая, спуститься по лестнице и открыть дверь, как меня со всей силы двинули в лицо. Причудилось, что на полном ходу встретился с повозкой, но все оказалось куда прозаичней. На меня разъяренным чмопселем пёр давешний тролль. Надо будет узнать какое отношение этот малый имеет к случившемуся. Я инстинктивно ответил силовым импульсом, впечатав незваного гостя в захлопнувшуюся дверь, но ни сползать оглушенным на пол, ни отступать он не собирался. Проворно уйдя от второго удара, тролль снова атаковал. Не знаю, чем бы закончилась потасовка, если бы сверху не раздалось:

— Хватит!

Алана слетела вниз, сверкая глазами. А дальше мою гостью и вовсе прорвало. Раскомандовалось словно квартирная хозяйка. Я даже не сдержался от колкого замечания о том, где она находится, но получилось только хуже. Пришлось идти на кухню, будто нашкодившему пацану. А она продолжала распоряжаться, еще и Пронька ей поддакивал, так что я не сдержался от угрозы:

— Выгоню, зараза лохматая. Под забором жить будешь!

Де Керси уставилась на меня таким грозным взглядом, что я еле сдержался от усмешки. То, что Пронька ей благоволит ещё не значит, что можно командовать в моем доме! Богини, а ведь всего-то ночь здесь провела… в кабинете… на кушетке. Страшно представить, что будет, если переберётся в спальню. Я отогнал непрошенные мысли, пропустив мимо ушей её вопрос. Тогда настырная девица переключилась на тролля.

— Я был в лавке, — неохотно произнес тот, — после того, как ты унеслась, приехала следовательница, гхм, внушительная дама, явно соплеменники мои из горного клана в роду отметились…

— Люсинда Бряк, — вставил я и не узнал собственного голоса.

Нос опух и слова вылетали, будто из глухого колодца.

А вот вам и ещё один вопрос — откуда хвостатый громила знал Врочека? И неплохо знал, судя по тому, что рассказала Алана. Или я в последние годы настолько отгородился от мира, что перестал обращать внимание на окружающих? Чем больше говорил тролль, тем сильнее смурнела Алана. Упомянул, что куда-то подевался призрак. Тревожный знак! Я ни на секунду не верил, что это заурядное ограбление, но где-то глубоко надежда всё же оставалась. Теперь она несчастно пискнула и окончательно исчезла.

Тролль замолчал, и мне пришлось рассказать свою часть истории о «разбитом носе». Алана слушала вполуха, обдумывая прошедшие события, и я почти видел какие мысли бродят в её голове, такими явными они были.

— Вы же знаете, где Врочек хранил особо ценные вещи?

Она кивнула.

— Покажете, если проведу вас в лавку?

— Расскажите, чем ценен этот проклятущий трактат, а после, хоть с маслом его ешьте, — буркнула она.

— Не при посторонних, — проворчал я, с неприязнью глядя на тролля.

Румпель зло оскалился в ответ, до хруста в пальцах сжав пудовые кулаки.

— Алана, у него точно что-то с головой… — прорычал тролль, поднимаясь со стула. — Врочек мертв, ты сама чудом жива, а он торгуется!

«Конечно, ты же меня по ней стукнул!» — чуть не съязвил я, но одернул себя.

По внутренностям расползался неприятный холод. Что-то я слишком часто получаю по носу в этом деле. Мои ошибки уже ударили по Казику и Францу…

— Румпель, стой! — Алана вскочила, проталкиваясь между мной и троллем.

Тонкие руки мелко дрожали.

— Вильк, прекратите! Прекратите изображать из себя героя-одиночку. Хватит! С книгой что-то не так. Это уже стоило жизни Врочеку и едва не стоило мне! В Зодчеке тот тип хотел завладеть трактатом. А потом мою комнату перерыли вверх дном, и если бы я по чистой случайности не заночевала в лавке, то вы имели бы счастье сплясать на моей могиле! — выпалила она. — Сначала я думала, что все из-за письма, которое вы подбросили мне в карман, но теперь… возможно, из-за книги. Так что или вы рассказываете, что за бесовщина творится, или я отказываюсь вам помогать. Можете забирать трактат и катиться на все четыре стороны!

Стоп! Что? Какая комната? Письмо? Письмо Ничека! Пресветлые четверо, так вот как оно обернулось. Сам того не желая, я подставил Алану под удар. Сколь бы несносной панной она ни была, но с моей стороны получилось подло. Вдруг стало противно от происходящего и от самого себя.

Буркнув на ходу: «Сейчас вернусь!» — я вышел в коридор, протиснулся в ванную, сунул голову в рукомойник и открыл кран. На затылок хлынул ледяной