— Что она ответила?

— Ничего, — пожал плечами младший Ночвицкий. — Только улыбалась так… — он смутился, — мило и загадочно.

— Вас кто-нибудь видел?

— Нет, мы пересеклись в одной из дальних комнат с выходом в сад.

— Расскажите, как есть, — попросил я. — Вам нечего стесняться это существо околдовало вас, и вы не могли сопротивляться.

— Да, да, — подтвердил он. — Меня словно подменили. Я слушал её мелодичный смех и больше ничего слышал, и не видел кроме её прекрасного лица. Она взяла меня за руку и увела в парк подальше от людей, до той самой злополучной беседки…

— Дальше мне известно, — перебил я, чтобы не заставлять парня воскрешать те жуткие мгновения. — Вы очень помогли пан Ночвицкий. Можете быть уверены, очень скоро с этим существом будет покончено.

— Спасибо, — потупился он.

— Выздоравливайте, — пожелал я, вернувшись к дверям. — Надеюсь когда увидимся в следующий раз, вы будете крепко стоять на ногах.

— Непременно.

К счастью лекарь куда-то подевался, зато слуга невозмутимо дожидался меня в коридоре.

— Соблаговолите следовать за мной, Пан Вильк, — снова поклонился он.

Мы опять пробирались через десятки залов, галерей и лестниц, пока не достигли небольшой гостиной, обшитой дубовыми панелями. Перед камином с чашкой ароматного чая сидел хозяин усадьбы, а второе кресло с мохнатым пледом на спинке, по-видимому, дожидалось меня.

— Рад видеть вас снова, — привстал Ендрих Ночвицкий. — Присаживайтесь.

— Благодарствую, но чай мне, к сожалению, нельзя, — я развёл руки, не приняв протянутую слугой чашку.

Хозяин нахохлился, но больше ничего предлагать не стал.

— Слышал, вы загнали нечисть в музей.

— Так и есть. Скоро мы отыщем её логово, и наша сделка будет завершена.

— Принесёте мне какой-нибудь трофей? — заинтересовался Ночвицкий, глянув на меня исподлобья.

— Если будет возможность.

— Это было бы прекрасным напоминанием для моего сына и для меня. Чтобы не забывали о том, что деньги и положение не обеспечивают бессмертия.

Я задумчиво кивнул. Не ожидал таких слов от одного из самых богатых купцов Кипеллена.

— Постараюсь достать вам трофей.

— Хорошо, — тихо проговорил он и отпил чаю.

Я понял, что аудиенция закончена, но обязан был задать мучавший меня вопрос.

— Прежде чем откланяюсь, позвольте спросить. В тот день во время бала у вас гостил Габриэль Ремиц?

Ендрих напряженно взглянул на меня.

— А почему вы интересуетесь?

— Необходимо проверить некоторые детали, — не вдаваясь в подробности, заюлил я, не обвинять же Габриэля почём зря.

— Вы знаете, что между нашими гильдиями практически война? — он вздохнул. — Да все об этом знают. Мне не нужна лишняя огласка. А после смерти Кузьки и подавно. Личные договоренности между гильдиями сейчас не приветствуются. Поэтому всё что я расскажу, останется сугубо между нами.

— Можете быть уверены…

— В противном случае, я буду всё отрицать, — Ночвицкий так взглянул на меня, словно уколол. — Пан Ремиц действительно должен был заглянуть по одному… коммерческому вопросу, о котором я не вправе распространяться, — задумчиво продолжил он. — Но в тот вечер я неожиданно отбыл по торговым делам и наша встреча отменилась. Не знаю, заезжал он или нет.

— А можно ли проверить? — не сдавался я.

Ендрих подозвал слугу и что-то коротко сказал ему.

— Простите, не хотел лезть в ваши дела, но это действительно важно, — сказал я.

Он только кивнул, невозмутимо допивая свой чай. Говорить о погоде или других несущественных глупостях для поддержания разговора, не входило в его привычки. Ночвицкие не тратили попусту время и умели ценить его. Наверное, поэтому возможность навсегда потерять сына произвела на Ендриха такое глубокое впечатление и заставила задуматься о своей жизни.

Слуга вернулся с объемной папкой перетянутой синей лентой. Ночвицкий долго ковырялся в бумагах, а потом безразлично произнёс:

— Был. Прибыл, как мы и договаривались ровно в полшестого, а убыл незадолго до нападения мерзкой твари.

— Признателен, что потратили на меня лишнее время.

Я поднялся из кресла и, распрощавшись с хозяином дома, пошёл к выходу.

Кажется, у Рекара появился соперник. Почему Габриэль неизменно появляется там же где смешливица? Но, что наводит на еще большие подозрения, в отличие от Пшкевича, постоянно скрывается в тени?

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У Моста»

Когда я вынырнула из одеяльного кокона в который закуталась по самые уши, Румпель поставил передо мной терпко пахнущий взвар, курящийся паром.

— Вот, выпей, а то заболеешь.

Тролль пытался привести меня в порядок после «всемирного потопа», а я забилась в угол между стойкой и кирпичной колонной и зябко вздрагивала. Юбка и чулки парадными флагами колыхались над очагом, от ботильонов, стоявших возле жаровни, шел пар. Хоть бы не покоробило, обувь нынче недёшева, а на мою ногу ещё поди подбери — стопа узкая, без подъема. Я благодарно вцепилась горячую кружку, грея покрасневшие припухшие пальцы. Отвар пах мятой, имбирем и ещё чем-то неуловимо пряным. Немного подумав, тролль плюхнул туда ложку мёда. Покатав кружку в ладонях, я осторожно отхлебнула. Горячая терпкая жидкость огненной каплей рухнула в желудок и заставила тело вздрогнуть. Озноб потихоньку отступал, сменяясь расслабляющим теплом в конечностях. Н-да, намерзлась я сегодня на месяц вперед. Вода из трубы хлестала ледяная… Румпель молча опустился напротив, оседлав оставшийся в «живых» после схватки с трубой дубовый табурет.

— А каким ветром тебя ко мне вообще занесло? — полюбопытствовал он. — Франц, вроде, говорил, что ты выходной на сегодня взяла.

— Угу… — буркнула я, отпивая из кружки. — Взяла. Нужно было прояснить кое-что. Вильк ведь не просто так вчера на меня накинулся…

— Вот! — вскрикнул тролль, — Что я говорил! Эх, зря я ему вчера зубы не пересчитал.

— Да успокойся ты! — не выдержала я. — Он действительно меня за убийцу принял!

— Чего? — вытаращился Румпель. — Ну, знаешь ли! У него совсем черепица потекла!

— Да нет, у него были основания… — задумчиво побарабанив пальцами по стойке, я вздохнула и вкратце поведала товарищу историю своих злоключений в Зодчеке и сегодняшней вылазки к