разнообразного (действительно «прихотливого») творческого пути, не вызывали сочувствия у рептильной советской художественной критики, начиная с 1930-х гг. неизменно высказывавшейся против т. наз. «формализма». Поэтому выставка работ Пикассо из скрытых от публики запасников советских музеев, организованная старым знакомцем художника И. Эренбургом и прошедшая в Москве в Музее изобразительных искусств им. Пушкина в 1956 г., стала для ее посетителей открытием современного западного искусства (можно вспомнить широко известную историю, связанную с первыми минутами работы этой выставки, – люди напирали и Эренбург их успокоил: «Друзья, мы ждали столько лет, так давайте же подождем еще несколько минут»). Сарказм нарратора проявляется здесь в использовании сочетания «радостно машет… кистью» – в русском словоупотреблении обычно, если речь идет не о кистях рук, радостно машут своими мохнатыми хвостами собаки. Ср. также прощальный жест нарратора в «Лирической интермедии» из СПС (см. с. 362). Особо отметим, что К. в комментируемом стихе ставит ударение в фамилии «Пикассо» на второй слог, поскольку автор «Герники» был испанцем. В русской и советской традиции, в том числе и в 1960-е гг., ударение чаще ставилось на третий, последний слог, поскольку известность к Пикассо пришла во Франции. Ср., например, в известной дворовой песне [137] советского времени (написанной на мотив польского шлягера «Tych lat nie odda nikt», автор которого В. Шпильман послужил прототипом героя фильма Р. Поланского «Пианист»):

Мне снятся вишни губ

И стебли белых рук —

Прошло все, прошло,

Остался только этот сон.

Остался у меня,

На память от тебя,

Портрет твой, портрет

Работы Пабло Пикассо.

183

«Ленин» атомоход пролагает / верный путь через льды и метель

Афиша документального фильма об атомоходе «Ленин» (1958)

Музей атомохода «Ленин»: его уменьшенная копия и увеличенная страница советского букваря, где рассказывалось о нем

«Первый в мире атомный надводный корабль» (Парфенов 2015: 229). «Ленин» (до этого атомный реактор имели только подводные лодки) был спущен на воду 5 декабря 1957 г. и предназначался для очистки Северного морского пути. Этот ледокол стал еще одним символом советского технического прогресса и превосходства над США: американский атомоход «Саванна» был сооружен лишь в 1959 г. (Там же). Устройство советского ледокола было подробно показано в фотохрониках; на нем имелось, кажется, все – от вертолетной площадки до кинозала, музыкального салона и сауны (Там же). Проработал атомоход до 1989 г., а с 1990 г. на нем располагается музей (в г. Мурманске).

184

Только Родина слышит и знает, / чей там сын в облаках пролетел

Отсылка к песне, созданной еще в сталинское время, – «Родина слышит» [138] (1950, муз. Д. Шостаковича, сл. Е. Долматовского):

Родина слышит,

Родина знает,

Где в облаках ее сын пролетает.

С дружеской лаской, нежной любовью

Алыми звездами башен московских,

Башен кремлевских,

Смотрит она за тобою.

(Русские советские песни: 295)

Однако у К. здесь нет исторической ошибки: после полета в космос Юрия Гагарина в 1961 г. текст получил новую актуализацию и стал связываться не с одиноким бомбардировщиком, защищающим святое дело мира с советской ядерной бомбой на борту (именно таким был контекст советской «борьбы за мир» поздних сталинских лет), но с обаятельной улыбкой первого космонавта. Впрочем, холодная война со смертью Сталина не закончилась, и у этой цитаты есть еще одна привязка к контексту хрущевской эпохи: 1 мая 1960 г. над Свердловском был сбит американский военный разведывательный самолет U-2, управлявшийся летчиком Фрэнсисом Пауэрсом. Пауэрс выжил и был взят в плен, но американский президент Дуайт Эйзенхауэр уже успел официально заявить о «сбившемся с курса» самолете, якобы выполнявшем задание метеорологов. Американская сторона рассчитывала на то, что пилот запустит механизм уничтожения летательного аппарата, но Пауэрс этого не сделал, и миру были предъявлены доказательства американского шпионажа (в этом контексте становится понятной двусмысленность второго стиха: вопрос «чей… сын?» непременно вызывает у русского читателя однозначный провербиальный ответ).

185

Телевизор в соседской квартире, / КВН, «Голубой огонек»

Первые опыты радиопередачи изображений относятся в СССР еще к началу 1930-х гг., первые регулярные трансляции телепередач начались в конце этого десятилетия, первые массовые бытовые телеприемники КВН-49 появляются в продаже в начале 1950-х гг. Ср. в мемуарах Ю. Визбора об этом времени: «Отчим, приобретший телевизор КВН, по вечерам садился так, что полностью закрывал своим затылком крошечный экран. Впрочем, матушка, уже к тому времени врач, нашла противоядие, как-то сказав ему, что телевизионные лучи с близкого расстояния пагубно действуют на мужские достоинства» (Визбор 1986: 13). Осознание особого значения телевидения властью было сформулировано в вышедшем 29 января 1960 г. постановлении ЦК КПСС «О дальнейшем развитии советского телевидения», где последнее провозглашалось «важным средством коммунистического воспитания народных масс в духе марксистско-ленинской идейности и морали, непримиримости к буржуазной идеологии» (Постановление: 540). Однако по-настоящему массовым телевидение стало лишь в конце эпохи оттепели, к 1970-м гг. Отметим в первом комментируемом стихе точное указание на ограниченность распространения телевидения в более раннее хрущевское время: телевизор в соседской квартире.

Приведем здесь отрывок из замечания А. С. Немзера на полях нашей книги: «<…> кажется важной не только „ограниченность распространения“ ящиков, но и их, так сказать, общепринадлежность. Так было в коммуналках – <…> телевизора не было, смотрели у соседей (у многих были). Но так было и в „хрущевках“ <…>. И опять-таки смотрели у соседей (не только дети, но и взрослые). <…> Вообще, „соседство“ во второй половине 60-х играло важную роль. Избавившись от ужасов коммуналок, люди какое-то время сохраняли „лучшее“ из прежнего быта. Потому «”глядение в ящик” имело привкус „публичности“, а отсутствие своего телевизора не понижало его уже огромной роли в бытии жителей столицы и крупных городов. Это выразительно отмечено <Солженицыным> в „Для пользы дела“, а затем (хоть речь идет лишь о 55-м годе!) – в „Раковом корпусе“».

Возврат из пространства публичного, из сферы истории в «домашний» мир маркирован упоминанием во втором комментируемом стихе двух популярных передач, возникших на советских телеэкранах в начале 1960-х гг. и ставших реакцией на запрос советского общества. В честь приемника КВН были названы первые на советском телевидении юмористические игры – КВН (Клуб веселых и находчивых). Новая передача, впервые вышедшая в эфир 8 ноября 1961 г. (Марфин, Чивурин: 12), была прямой наследницей закрытого ранее «Вечера веселых вопросов» и состояла главным образом из эстрадных миниатюр и остроумных импровизированных (на самом деле – подготовленных заранее) сценок и ответов на заданные вопросы, хотя поначалу игра была скорее викториной и соревнованием в эрудиции (Там же: 13). Создателями обеих передач были Альберт Аксельрод, Владимир Яковлев и Сергей Муратов. Популярность нового шоу была