фильме «Я родом из детства» (1966, реж. В. Туров) в исполнении автора (третья и четвертая строфы) и М. Бернеса [146]. Подробнее о культе Дня Победы в брежневскую эпоху см. с. 320.

В финальном из комментируемых стихов К. отсылает читателя еще к одному фильму – «Щит и меч» (четырехсерийная экранизация В. Басовым (1968) одноименного романа В. Кожевникова, 1965); издевательски упоминаются «щит и меч» – эмблема на петлицах у кагэбэшников (к 50-летнему юбилею этой человеконенавистнической организации и снимался фильм Басова).

195

Дядю Сэма с ужасною бомбой / нарисуй мне, малыш, на листке, / реваншиста, Батисту и Чомбе! / «Миру – мир!» подпиши в уголке!

Цитатной основой для строфы послужила знаменитая песня «Пусть всегда будет солнце» [147] (1962, муз. А. Островского, сл. Л. Ошанина), в которой тема борьбы за мир развернута уже в детском, а не в юношеском, как в песне на стихи Долматовского, формате (эта инфантилизация адресатов инвективы будет продолжена К.). Приведем здесь текст двух куплетов и припева этой песни:

Солнечный круг,

Небо вокруг —

Это рисунок мальчишки.

Нарисовал

Он на листке

И подписал в уголке:

Припев:

Пусть всегда будет солнце,

Пусть всегда будет небо,

Пусть всегда будет мама,

Пусть всегда буду я.

Милый мой друг,

Добрый мой друг,

Людям так хочется мира.

И в тридцать пять[66]

Сердце опять

Не устает повторять:

Припев

(Русские советские песни: 326)

Дядя Сэм, Чомбе и реваншисты на карикатурах Бориса Ефимова

При этом персонажами комментируемой строфы и рисунка «малыша» К. сделал постоянных антигероев советских карикатур и сатирических ст-ний эпохи оттепели: дядю Сэма с бомбой (от Uncle Sam, персонифицированный образ США), реваншиста (слово из газетного жаргона эпохи, применявшееся исключительно к политикам Западной Германии, якобы поголовно мечтавшим о восстановлении гитлеровского рейха и его территориальных завоеваний) и премьер-министра Республики Конго Моиза Чомбе (1919–1969), считавшегося ответственным за убийство в январе 1961 г. первого премьер-министра Республики Конго, политика левого толка Патриса Лумумбы. Ср. в послании К. «Любовь, комсомол и весна» (1987): «За океаном / <…> и Чомбе, Франко, Салазар, и венгры / контрреволюционные» (Кибиров 1994: 188). Кубинский диктатор Фульхенсио Батиста (1901–1973) по прозвищу Сержант, свергнутый в результате Кубинской революции 1 января 1959 г., становился мишенью советских карикатуристов гораздо реже – большинство граждан СССР не представляло себе, как он выглядит.

Фульхенсио Батиста на карикатуре из газеты «Богемия» (1952 г., 20 июля)

Лозунг «Миру – мир!», согласно сведениям К. Душенко, «утвердился с мая 1951-го, а в более ранней форме: „Мир – миру!“ – с 1949 г.» (Душенко: 436). Ср. в ст-нии Ахматовой «Падение Берлина (в кино)» 1949 г. (одном из вынужденно написанных «советских» текстов опального поэта): «И с отзвуком далекого раската / Блаженная настала тишина, / И радость встреч, / и нет тебя, война! / Мир – миру!» (Ахматова 2 (1): 135). Десять лет спустя И. Холин зафиксировал лозунг как бытовой факт, вписанный в унылый пейзаж барачного пригорода:

Дамба. Клумба. Облезлая липа.

Дом барачного типа.

Коридор.

18 квартир.

На стене лозунг:

МИРУ МИР!

Во дворе Иванов

Морит клопов,

Он бухгалтер Гознака.

У Романовых пьянка,

У Барановых драка.

(Холин: 27)

196

Добровольцы мои, комсомольцы! / Беспокойные ваши сердца / то Сатурновы меряют кольца, / то скрипят портупеей отца,

Первые два стиха отсылают к названиям (и припеву) тематически близких советских песен разных десятилетий – «Комсомольцы – беспокойные сердца» (1948, муз. А. Островского, сл. Л. Ошанина) и уже цитировавшейся выше «Комсомольской песни» 1957 г. Приведем припевы обеих песен:

Комсомольцы – беспокойные сердца,

Комсомольцы все доводят до конца.

Друзья, вперед

Нас жизнь зовет.

Наша Родина кругом цветет.

(Русские советские песни: 317)

Комсомольцы-добровольцы,

Мы сильны нашей верною дружбой.

Сквозь огонь мы пойдем, если нужно

Открывать молодые пути.

Комсомольцы-добровольцы,

Надо верить, любить беззаветно,

Видеть солнце порой предрассветной —

Только так можно счастье найти!

(Там же: 299)

О мотиве «комсомольского сердца» см. также коммент. на с. 186.

Третий из комментируемых стихов отсылает к припеву песни «На чем стоит любовь?» [148] (1969, муз. О. Иванова, сл. О. Гаджикасимова), исполнявшейся вокально-инструментальным ансамблем «Веселые ребята»:

Но любовь и стоит на том,

Что тропинкою, пусть завьюженной,

До Сатурна дойдет пешком,

Чтоб кольцо принести для суженой.

(Песни радио и кино: 22)

Четвертый комментируемый стих, по-видимому, не отсылает к конкретному претексту, а описывает общую ситуацию оглядки поколения шестидесятников на своих отцов, сражавшихся с внешними и внутренними врагами родины. Ср., например, знаменитый эпизод фильма «Шумный день» (1960, реж. А. Эфрос и Г. Натансон; снят по пьесе В. Розова «В поисках радости»), в котором пятнадцатилетний Олег (в темпераментном исполнении О. Табакова) шашкой покойного отца-героя рубит «мещанскую» обстановку в своей московской квартире. Ср. также в финальном куплете песни В. Баснера на стихи М. Матусовского «С чего начинается родина» [149] (из упомянутого выше фильма «Щит и меч»):

С чего начинается Родина?

С окошек горящих вдали,

Со старой отцовской буденновки,

Что где-то в шкафу мы нашли.

А может, она начинается

Со стука вагонных колес

И с клятвы, которую в юности

Ты ей в своем сердце принес…

(Русские советские песни: 485)

197

то глядят вернисаж неизвестных, / в жарких спорах встречая рассвет… / Вслед гляжу я вам, добрым и честным. / Ничего-то в вас, мальчики, нет

В первом стихе содержится прозрачный намек на самого известного советского скульптора периода оттепели Эрнста Иосифовича Неизвестного (1925–2016). В 1962 г. он стал участником знаменитой коллективной выставки в Манеже «30 лет МОСХа» (по-видимому, именно она в первую очередь подразумевается во втором комментируемом стихе). Выставку обругал лично Хрущев, посетивший ее 1 декабря 1962 г., и это стало одним из знаковых, часто упоминаемых в мемуарах и хрониках событий начала 1960-х гг. По воспоминаниям М. Ромма, на встрече с творческой интеллигенцией в декабре 1962 г. Хрущев высказался о Неизвестном так: «Ваше искусство похоже вот на что: вот если бы человек забрался в уборную, залез бы внутрь стульчака, и оттуда, из стульчака, взирал бы на то, что над ним, ежели на стульчак кто-то сядет. На