Я вижу ее еще прежде, чем она видит меня. Она, очевидно, плохо знает этот парк: замедляет шаг, подходя ко входу, выискивает взглядом скамью, у которой мы договорились встретиться. Половину ее лица скрывают большие солнцезащитные очки, и я подозреваю, что она намеренно хочет избежать зрительного контакта, по крайней мере вначале. Ее длинные светлые волосы собраны в хвост, а кончик заплетен в неплотную косу. При каждом шаге он покачивается у нее за спиной. На ней черное зимнее пальто до колен с огромным воротником и мягкий розовый шарф. Наряд довершают узкие джинсы и сапоги на высоком каблуке. У нее совсем иной вкус в одежде, чем у меня.

Кем она, скажите на милость, себя возомнила?

Я чувствую, что во мне нарастает чистейшая ярость. Одна мысль о том, как они целуются и занимаются сексом! Смеются у меня за спиной, пока я сижу дома с нашим сыном. Ни на минуту про нас не вспоминают. Сучка драная.

Она замечает, что я сижу на скамье и наблюдаю за ней, и неспешно идет ко мне. Я встаю, чтобы наши глаза оказались вровень.

– Здравствуй, Стефани… – говорю, надеясь, что она не услышит дрожи в моем голосе.

Она снимает очки, открывая зеленые глаза, которые преследовали меня с тех пор, как я связала ее с тем проклятым портретом.

– Привет, Хелен, – отвечает она. – Посидим или пройдемся?

– Посидим, – говорю я, но звучит это как приказ. Не могу вести этот разговор на ногах. Мне нужно сосредоточиться и думать, что я говорю.

Она садится справа от меня, приблизительно в футе или около того, от нее веет знакомыми духами, но я не могу определить, откуда знаю запах. Может, ими пользуется кто-то из моих подруг? Или, возможно, от Джейми как-то ими пахло, когда он вернулся домой. Я понятия не имею, но мысли у меня несутся вскачь, и от этого я еще больше злюсь. Она кладет сумочку рядом с собой на скамью и скрещивает ноги. Слишком уж расслабленной она выглядит, мать ее. Неужели она не понимает то, что сделала? Стефани молчит, смотрит на сложенные на коленях руки. Я тоже не нарушаю тишину, вот только несколько мгновений спустя понимаю, что время идет, а я бездействую. Я пока ни слова не произнесла.

Неделями я только и думала что об этой женщине. Она разрушила мой брак. Не сама по себе, конечно. Конечно, хотелось бы знать, изменил бы мне Джейми, если бы она его не соблазнила, но в конечном итоге она его все же увела. Мысленно я сотни раз с ней ссорилась. Ссорилась, когда принимала душ и лежа ночью в кровати. Придумывала ловкие и остроумные оскорбления, пока ехала на работу, нечто поистине выдающееся. А теперь, когда она сидит рядом со мной, тихая, как мышка, а мне ничего не приходит на ум. Решительно ничего.

– Мне жаль, – говорит она, не поднимая глаз.

– Тебе что? – Я разражаюсь смехом. – Я не ослышалась? Тебе «жаль»?

Она не отвечает, предпочитая вместо этого смотреть на руки. Изо всех жалко неуместных реплик «мне жаль» – явно на первом месте.

– Что ты хочешь услышать, Хелен? – спрашивает она и поворачивается на меня посмотреть. – Почему ты попросила приехать и с тобой встретиться? Ведь ты явно чего-то ждешь от этой встречи. Некоего завершения? Ответов? Чего?

– Я хочу, чтобы ты сказала мне, почему на протяжении десяти лет спала с моим мужем, – бросаю я ей в лицо. Далеко не так классно, как хотелось бы, но, по крайней мере, по существу, и – в качестве премии – ей от такого не по себе.

Она делает глубокий вдох, потом протяжный выдох, подается вперед, глядя на озеро.

– Все было не так… – говорит она.

– Ну вот, снова! – Я закатываю глаза. – Все это я уже слышала от Джейми. Это было нечто иное… вы не могли ничего поделать… вы полюбили друг друга… И тем не менее ты спала с женатым мужчиной, верно? А ведь знала, что это нехорошо. Тебе ведь необязательно было это делать, так?

– Для нас с Джейми дело было не в сексе. Всегда важнее было другое. – Стефани впервые с тех пор, как пришла, смотрит мне прямо в глаза. – Знаю, что ты мне не веришь, но это действительно так. Если ты считаешь, что все это ради сексуальных забав длиной в десять лет, мне незачем было сегодня сюда приезжать.

– Тогда что же это было? – прерываю я.

– Джейми спас меня, – говорит она спокойно, но уверенно. – Во многих смыслах.

– Что ты имеешь в виду этим «спас»? – спрашиваю я, кривясь.

– Когда много лет назад я встретила Джейми, я была в ужасном состоянии, – говорит Стефани, перебрасывая косу через левое плечо. – Никто в меня не верил, родные во мне отчаялись, я ничего не могла сделать как надо…

Я смахиваю со лба пряди, ведь мою прическу треплет ветер. А ветер поднимается сильный.

– Когда я встретила его в те выходные, чисто случайно, он меня выслушал. Он нисколько меня не судил. В наши встречи в следующие несколько лет он заставил меня поверить, что я взаправду стою того, чтобы меня спасать, что я стою большего, чем просто быть несчастной женой человека, которого не люблю.

Больше всего в ее речи меня бесит то, что я знаю, что она права, ведь Джейми как раз так и поступил бы. У него есть удивительная способность заставить людей осознать свою ценность. Я не раз это видела. Раньше я сама то же самое рядом с ним чувствовала.

– Прости, но это не оправдывает того, что ты завела с ним роман, – быстро парирую я.

– Я и не оправдываюсь. Вообще ни в чем. Я просто пытаюсь сказать, что это была не интрижка в буквальном смысле…

– О боже! Даже не пытайся представить все так, будто это не «интрижка». Ты с ума сошла? – издеваюсь я. Эта дрянь что, правда такое говорит?!

– В своем сообщении ты написала, что тебе нужна откровенность, я и говорю откровенно, – отвечает Стефани, чуть строго на мой вкус. – От моих слов тебе, вероятно, станет больно, но тебе нужно знать: за прошлые десять лет мы встречались один раз в год, иногда занимались сексом, иногда нет. Дело было не в сексе, дело было в эмоциональной связи, которую мы не могли игнорировать. Было ли это эмоциональным романом? Абсолютно да.

С одной стороны, я возмущена чертовой наглостью и дерзостью нахальной дряни, а с другой, благодарна за неприкрытую правду. По крайней мере в какой-то степени, ведь последнее, что мне сейчас надо, – это новая ложь.

– Связь?! У него были жена и сын, черт побери! Вы хотя бы однажды подумали о нас?

Прежде чем ответить, она бросает короткий взгляд на небо, точно что-то держит в себе.

– Больше, чем ты можешь себе представить, Хелен. Мы оба о вас думали. – Она смотрит мне в глаза. – Честно, ты даже представить себе не можешь, каким виноватым Джейми чувствовал себя всякий раз, когда мы встречались. И я тоже. Справиться с чувством вины он мог только потому, что мы встречались так редко, и все равно это было тяжело.

– Не старайся его выгораживать, слишком поздно! – рявкаю я.

– Я и не стараюсь. Я приехала сюда сегодня, намереваясь быть с тобой стопроцентно честной, потому что не хочу больше лжи. Я отвечу на любой твой вопрос.