будешь, – сказала она. – Ну не гад ли? Разве так можно? Это была прямо сцена из Штирлица. Встреча с женой в кафе.

Я хмыкнула.

Легок на помине: Коля вошел в ресторан, руки в карманах. В его глазах я увидела не свойственную ему тревогу.

– Ты почему, сволочь, не сказал, что это для Светика? – набросилась на него Липа.

– Кто вас, баб, знает, – ответил Коля. – Заартачилась бы еще. А кто лучше тебя в пластике разбирается? Да и зачем нам чужие?

– Ты хочешь сказать, что я бы отказалась Светику помогать?! – завопила она.

– Ну-ну, полегче! Вы же три года не разговаривали… Пацан, иди сюда, – крикнул он Стасу. – Тащи все, что есть в вашей богадельне, я есть хочу. Ну и местечко. Не могла что-нибудь посолиднее выбрать?

Восторженный Стас улетел на кухню. Мы сели за стол.

– Холодно, – сказала Липа. – А у меня ноги голые.

Коля снял пиджак, дал ей, она укутала колени, вздохнула.

– Он ведь богатый, этот мужик?

– А то.

– Он так на меня смотрел. Ушла бы с ним – кучу денег заработала. Эх, не умею я жить…

Это ее привычная жалоба, мы даже не реагируем. Да, вот такая красавица – и вечно по горячим точкам, войнам, минным полям. По самым нищим районам мира. Началось это еще на втором курсе мединститута, когда она стала сотрудничать с «Врачами без границ». Вначале как медсестра, потом уже как пластический хирург. Красивой она была всегда – по крайней мере, я ее помню красавицей с семи лет, то есть с того момента, когда я ее, вообще, помню, но потом она еще начала себя подправлять. Это было ее хобби, единственное, на что ей нужны были деньги. Бесконечные улучшения, по безупречным лекалам, существующим только в ее голове. Зачем ей было это оттачивание собственной внешности, если она ею не пользовалась? В том смысле, что никого никогда не любила?

Точнее, любила только один раз. Того, кому ее внешность была не нужна.

Вы спросите, зачем же я познакомила такую женщину со своим любимым? Не было ли это неосторожностью с моей стороны?

Самое забавное, что это она меня с ним познакомила. Он обратился к ней как к пластическому хирургу – надо было спрятать одного очень важного клиента. Так она попала в его организацию. А потом уже привела меня. И разве кому-то могло прийти в голову, что он в нее не влюбится? Что он влюбится в меня?

Виталик как-то сказал, что его это совсем не удивляет – его, мол, Липницкая тоже не заводит: вся такая деланая-переделанная. Ну, не знаю. Во всяком случае, это была безумно пошлая мелодрама. Красавица влюбилась первый раз в жизни, а он уже занят. И кем! Серой мышкой…

Стас и остальные официанты «Королевы Пиццы» уже тащили Колин заказ, заодно придвигая к нам столы, чтобы все разместить. Коля удовлетворенно потер руки.

– А я ведь опять свободна, – кокетливо сказала Липницкая.

Коля бросил на меня испуганный взгляд. Ах, вот, в чем причина его тревоги. Дурачок.

– Вы развелись? – спросила я. – Но у вас же ребенок.

Она капризно надула губки.

– Я никогда не врала тебе, Света. Ребенок – это было мое решение. Ему он был не нужен. И это не могло просуществовать долго, потому что было не по любви.

– Но вы с ним общаетесь? – осторожно спросил Коля. – Где он хоть?

– В Испании. Алименты шлет. И по вотсапу Мишке дает указания. Учись, говорит, сынок читать, а то козленочком будешь.

– В три года, вроде, рановато?

Она пожала плечами.

– А шампанское?! – взревел Коля, и Стас от восторга подпрыгнул на месте. – А коньяк?!

– Это… французского нет.

– Так купи где-нибудь, идиот! И продай мне с наценкой в пятьсот процентов!

Стас убежал. Я подумала, что сейчас все официанты собирают по карманам свою жалкую мелочь, чтобы наскрести на бутылку коньяка. Удачный вечер для «Королевы Пиццы».

Открылась дверь, в зал, робко оглядываясь по сторонам, зашел Денис.

Коля нахмурился, но гостеприимно показал на свободный стул.

– Садись, бедняга, – сказал он Денису.

Тот вздохнул, сел.

– Вы уже знаете? – спросил.

– Что?

– Да Максимка опять заснул в душе, вода текла, текла… И короче…

– Ну, говори! – не выдержала я.

– Балка рухнула, Света.

Мы стали так смеяться, что Коля свалился со стула.

Глава 51

Наша последняя встреча состоялась в пять часов вечера напротив Дмитровского городского кладбища – там, где начинается развязка между Большим кольцом и А104. Я сидела в Колиной машине на обочине дороге, а Демичев остановился сзади и пересел ко мне.

– Ну, что еще? – спросил он, отряхивая с плеча капли воды. – Вы меня в покое когда-нибудь оставите?

Я протянула ему первый лист с результатами генетического анализа.

Потом второй:

– Это Геннадия Голубева. Из Омска прислали.

Сергей засмеялся.

– У Геннадия Голубева в крови нашли ДНК? Я думал, там одна водка.

– В слюне. – поправила я. – Не в крови.

Он взял первый лист – свой. Хмыкнул.

– Вы это всем делали? Всему ближнему кругу Фоменко?

– Нет, только вам.

– И за что такая честь?

– Вот, – и я достала из пакета каталог. – Этот каталог Корней подарил художнику Степану. А Корнею его подарила любовница Мити – сотрудница автосалона. Смотрите, какая красота, – я показала надпись на обложке. – «Ламборджини». Она работала в «Ламборджини». До того, как познакомить Алину с Фоменко, вы с ней спали. Тогда же она стала свидетельницей вашей ссоры с Корнеем, когда он приехал просить денег для умирающего Константинова. Она услышала фразу: «Привет тебе из Парагвая». Поэтому моя информация так сильно ее поразила. Рассказать об этом при муже она не могла. Но вам вопрос задала. И ее пришлось убрать. А вот почему пришлось убрать Галину? Из-за фотографий горы, правда? Они там ни к селу, ни к городу. Откуда они? Что рассказал ей Арцыбашев?

Сергей пожал плечами, потом вздохнул.

Какое-то время молчал, глядя в окно и, видимо, собираясь с силами.

Нет, меня он не опасался. Но такие рассказы вряд ли даются легко.

Наконец он заговорил:

– Мирзоев перестал следить за моей судьбой в 2001-ом году, когда посланные им деньги вернулись обратно. Но в 2013-ом он увидел по телевизору сюжет об убийстве Кагарлицкого, а пару месяцев спустя в Омске узнал о смерти Протасова. У него появились первые подозрения. Он подумал, а вдруг убийца – Митя Голубев? Тогда следующие жертвы – Арцыбашев и Фоменко. Но где меня искать? Последнее, что он знал обо мне – это то, что я в секте «Белуха».