– Но деньги – это единственная причина, покоторой я здесь.

Она убрала руку, но наклонилась чуть ближе,теперь их колени почти соприкасались.

– Мне очень жаль, что вы зря потратили время.

В разговоре опять возникла пауза. Ему нужнобыло облегчиться, но его пугала мысль о том, что придется сделать несколькошагов в темноту.

Лако что-то сказал, и Нейт насторожился.Мальчик находился на расстоянии нескольких футов, но его совершенно не быловидно.

– Ему нужно возвращаться домой, – сказалаРейчел, вставая. – Идите за ним.

Нейт разогнулся и медленно встал.

– Я бы хотел завтра уехать.

– Хорошо. Я поговорю с вождем.

– Вы думаете, будут осложнения?

– Вероятно, нет.

– Уделите мне завтра тридцать минут, чтобыпросмотреть бумаги, я просто покажу вам копию завещания.

– Мы поговорим. Спокойной ночи.

Он почти дышал в затылок Лако, когда они вполной темноте шли по короткой тропинке к домам.

– Сюда, – послышался из темноты шепот Жеви.Ему каким-то образом удалось подвесить два гамака над порогом мужского дома.Нейт спросил, как он сумел это сделать. Жеви пообещал все объяснить утром.

Лако растворился во тьме.

Ф. Парр Уиклифф, сидя в зале суда, тянулвремя, просматривая список унылых дел, назначенных к слушанию. Джош свидеопленкой ожидал в кабинете судьи. Он мерил шагами загроможденную мебельюкомнату, постоянно хватаясь за сотовый телефон. Мысли его были далеко – вдругом полушарии. Нейт по-прежнему молчал.

Бодрые уверения Валдира казались хорошоотрепетированными: Пантанал – огромная территория, проводник прекрасный, суднонадежное, индейцы скрываются в джунглях, они не хотят попадаться белым наглаза. Он непременно позвонит, как только получит весточку от Нейта.

Джош подумывал даже о спасательной операции.Но одна идея добраться до Корумбы казалась довольно дерзкой, а уж проникнуть вглубь Пантанала и найти на его необъятных просторах пропавшего адвоката – ивовсе фантастической. Тем не менее он мог поехать туда и сидеть возле Валдира,пока хоть что-то не станет известно.

Стэффорд работал по двенадцать часов в суткишесть дней в неделю, а дело Филана грозило вот-вот взорваться. У

Джоша не хватало времени, чтобы пообедать, неговоря уж о поездке в Бразилию.

Он снова попытался связаться с Валдиром посотовому – линия была занята.

Уиклифф вошел в кабинет, извиняясь заопоздание и одновременно снимая мантию. Демонстрируя свою занятость, он хотелпроизвести впечатление на такого могущественного адвоката, как Стэффорд.

Первую часть видеопленки они просмотрелимолча. На экране возник Трой, сидящий в своей инвалидной коляске. Джошустанавливал перед ним микрофон. Напротив расположились три психиатра сосписком вопросов, лежащим перед ними на столе. Освидетельствование продолжалосьдвадцать одну минуту и завершилось единодушным признанием дееспособностимистера Филана. Уиклифф улыбнулся.

Но вот врачи удалились. Камера, установленнаяпрямо напротив Троя, продолжала фиксировать происходящее. Вот Трой достает своерукописное завещание и подписывает его.

После психиатрической экспертизы прошло всегочетыре минуты.

– Сейчас он прыгнет, – сказал Джош.

Камера запечатлела Троя, который вдруготтолкнул коляску от стола и встал. Вот он исчезает с экрана, а Джош, Снид иТип Дурбан, не веря глазам своим, какой-то миг наблюдают за этим невероятнымсобытием, прежде чем броситься за стариком.

Отснятый материал производил весьмадраматическое впечатление.

В течение следующих пяти с половиной минуткамера фиксировала лишь пустую комнату и звук голосов. Затем бедный Снидплюхается на то место, где только что сидел Трой. Он явно потрясен, едва неплачет, но, взяв себя в руки, сообщает в камеру о том, чему стал свидетелем. Тоже самое проделывают Джош и Тип Дурбан.

Тридцать девять минут видеозаписи.

– Как они собираются это опровергнуть? – спросилУиклифф, когда просмотр закончился. Вопрос повис без ответа. Двое наследников –Рекс и Либбигайл – уже подали заявления об опротестовании завещания.

Остальные скоро последуют их примеру. Джошразговаривал с большинством из их поверенных – все работали над составлениемзаявлений в суд.

– Каждая паршивая акула в этой стране желаетурвать кусочек состояния Троя, – сказал Джош. – Мнений будет не счесть.

– Вас беспокоит самоубийство?

– Конечно, беспокоит. Но Филан так тщательноспланировал все, включая и собственную смерть. Он точно знал, где и как хочетумереть.

– А как насчет другого завещания? Того,толстого, которое он подписал сначала?

– Он его не подписал.

– Но я сам видел это на пленке.

– Нет. Он нацарапал там “Микки-Маус”.

Уиклифф в это время что-то записывал в своемрабочем блокноте, и его рука замерла.

– Микки-Маус? – повторил он.

– Вот как обстоит дело, судья. С восемьдесятвторого по девяносто шестой год я подготовил для мистера Филана одиннадцатьзавещаний. Одни были длинными, другие короткими, и он столько раз распределялсвое наследство, что вы даже представить себе не можете. Закон гласит, чтокаждое новое завещание отменяет предыдущее, каковое должно быть уничтожено. Яприносил к нему в кабинет новое завещание, и он часа два корпел над ним,вылавливая блох, после чего подписывал. Я держал его завещания у себя в контореи всегда наряду с новым приносил предыдущее.

Когда мистер Филан подписывал последнее, мы сним скармливали предпоследнее резательной машинке – она всегда стояла рядом сего столом. Ему чрезвычайно нравилась эта процедура. В течение несколькихмесяцев он был абсолютно доволен, потом кто-нибудь из детей доводил его добешенства, и он заводил разговор об изменении завещания. Если его наследникамудастся доказать, что он был не в себе, когда составлял последнее завещание, тоне останется никакого, поскольку все предыдущие уничтожены.

– И это будет означать, что он умер, неоставив завещания, – добавил Уиклифф.