– Но почему? – с еще большим удивлением спросилабывшая завкафедрой. – Что плохого в том, чтобы быть одинаковыми? Вы такиеот природы, зачем же это менять?

Мальчик молча пожал плечами. Тут Инна Ильинична сообразила,что нигде поблизости не видит его брата, а ведь прежде они всегда появлялисьвместе. Даже если они занимались разными делами – например, один читал, другойрисовал, мальчики все равно находились рядом друг с другом.

– А где Сашенька? – она стала оглядываться,надеясь заметить в кустах поблизости знакомую темноволосую головку.

– Он дома, на веранде, делает упражнения, нам Люба поанглийскому задала.

– Он дома, а ты здесь? – Инна Ильинична непереставала изумляться.

– Мне нужно подумать.

Она машинально присела рядом, не в силах совладать слюбопытством. Что такое случилось с шестилетними мальчиками, которых она зналапрактически с рождения, потому что каждое лето они проводили в дачномсоседстве? Почему они решили, что больше не хотят быть одинаковыми? О чем нужноподумать этому ребенку с печальными глазами?

– Может быть, я могу помочь тебе разобраться? –осторожно предложила она.

Андрюша задумчиво посмотрел на нее и неторопливо кивнул.

– Люба сказала, что у нас с Сашкой нет ничего своего.Только имя и внешность. А все остальное, что у нас есть, это на самом деле ее,Тамарино и дедушкино, потому что они это купили на деньги, а деньги онизаработали своим трудом. А мы с Сашкой пока ничего не заработали, поэтому у наснет ничего своего.

Инна Ильинична вздрогнула. Ну как, скажите, как можноговорить ребенку такие вещи?! Ох, Люба, Люба, даром что дипломированныйпедагог, а такие чудовищные слова умудрилась произнести, словно нет в ней никапли любви к племянникам, а есть одно лишь стремление ударить побольнее,ужалить поядовитее, чтоб надолго запомнилось. Но ведь не скажешь вслух, ибо нив коем случае нельзя критиковать родителей, это одна из непреложных заповедейпедагогики, которую, увы, так часто нарушают. И что это на Любу нашло? Впрочем,она этим летом вообще какая-то странная, на себя непохожая, смотрит словносквозь собеседника и не видит его, не слышит, только одна холодная, тупая, какглыба льда, не то ярость, не то ненависть будто коконом окутывает старшую дочьТамарочки Филановской. С ней и разговаривать-то неприятно, сразу ознобпробирает. Любочка никогда не была душевно теплой, но в прежние времена хотя бывидимую вежливость соблюдала, а в этом году и того нет.

– И о чем же ты думаешь? – негромко спросила она.

Андрюша поднял валяющийся возле его ног прутик, повертел вруках.

– Вот, например, этот прутик, он чей? Он лежал наземле, я его поднял и унес с собой, значит, он мой?

Ей показалось, что она уловила ход его мысли, и тут жепривычная боль остро толкнулась в грудь. Ее муж, о котором она тридцать летдумала «мой», в один момент оказался вовсе не «ее». Он никому не принадлежит,он – сам по себе, со своими мыслями, желаниями и стремлениями, и его жена идочь тоже, оказывается, вовсе не «его», потому что он легко расстался с ними,оторвал от себя и бросил на произвол судьбы. Люди так обширно и безалаберно пользуютсяпритяжательными местоимениями, что эти местоимения превратились из обычных словв фундамент философии, мироощущения, мировоззрения. Мое – значит, принадлежитмне, как вещь, и является таким, каким я хочу, чтобы это было. Разве можно втаком ключе думать о людях? Бред! А ведь думаем. Именно так и думаем. Иотносимся соответственно.

– Этот прутик, – медленно заговорила ИннаИльинична, стараясь поспеть за бешено скачущими мыслями, – принадлежитдереву, от которого он отломился. Когда-то прутик был веточкой, частью дерева.Потом что-то случилось, наверное, он заболел, высох и отломился, или кто-то шелмимо, неосторожно задел веточку и сломал ее. Понимаешь?

– Но он лежал на земле, и я его поднял. Вот я его держув руках. Значит, он теперь мой?

– Подожди, ты очень торопишься. Случилось так, чточасть дерева, часть веточки упала и превратилась в прутик. Случилось так, чтоты его увидел и поднял. Значит, природа так рассчитала, чтобы у тебя былавозможность его поднять и поиграть им. Природа вместе с деревом сделала тебеподарок. Но подарок – это не сам прутик, а только возможность его поднять ииспользовать так, как тебе хочется. Ты понимаешь разницу между самой вещью ивозможностью ее использовать?

Слишком сложно, боже мой, слишком сложно, ему ведь только шестьлет, ну что он может понять из ее рассуждений? Этим рассуждениям ИннаИльинична, доктор наук, предавалась все последние месяцы, и итоги ееразмышлений все еще были нечеткими, не до конца сформулированными. Как же глупопытаться донести их до ребенка-дошкольника! Судьба подарила ей встречу счеловеком, которого она любила больше тридцати лет и от которого родила дочь,но это не означает, что Целяев, которого она называла «мой муж», стал еесобственностью. Судьба подарила не человека как такового, а возможность бытьрядом с ним и испытывать счастье. Как же объяснить мальчику? Может быть,попробовать через понятие «своя судьба»?

– Вот послушай, Андрюша. Весь мир состоит из молекул,молекулы – из атомов. Тебе знакомы эти слова?

– Да, – с готовностью кивнул мальчик, – намЛюба объясняла.

– А про электрическое поле и энергию тоже объясняла?

– Еще нет. Она хотела и уже начала рассказывать, но мыничего не поняли, и она сказала, что для нас это пока сложно. Люба обещала наследующий год объяснить, когда мы с Сашкой станем умнее.

Инна Ильинична поняла, что здесь придется немного отступить.Если уж Любочка Филановская не сумела объяснить шестилетним детям, что такоеэлектрическое поле и энергия, то ей самой это тем более не под силу, ибоЛюбочкины способности доходчиво излагать самые сложные вещи известны всем.

– Хорошо. Тогда просто поверь мне на слово. Молекулы иатомы, из которых состоит весь мир, живые. Они рождаются и умирают, онидвигаются, у них есть энергия. Вот ты, например, бегаешь и прыгаешь, потому чтоу тебя есть энергия, ты живой. И ты весь, с ног до головы, состоишь из молекул.Вся твоя энергия, которая позволяет тебе бегать и вообще двигаться, этосовокупная энергия молекул, из которых ты состоишь. Это понятно?

– Что такое «совокупная»?

Опять ее занесло в научную терминологию! Надо бытьпоаккуратней.

– Совокупная – означает суммарная. Сложенная вместе.Теперь понятно?

– Теперь да. Но ведь бегают только люди и животные. Авы говорите, что все состоит из молекул и у всего есть энергия. Почему же домане бегают? И деревья? И прутик лежал на земле, не убежал никуда.

– Потому что все в мире состоит из разных молекул, а уразных молекул разная энергия. Что-то может двигаться само, что-то не может.Зато дерево, например, может расти вверх, ствол становится толще, ветокстановится больше, листья осенью опадают, а весной появляются снова, то естьпроисходят перемены, а это ведь тоже движение. А дом, который простоял многолет, может рухнуть, сгнить и развалиться, и это тоже движение. Я все это тебеговорю для того, чтобы ты понял: все, что состоит из молекул, – живое. Ономожет казаться мертвым, неподвижным, неразвивающимся, неизменным, но это тольковидимость, обман. На самом деле все – живое.