– Без драм, без драм, – гримасничая, отозвался Азазелло, – вмое положение тоже нужно входить. Надавать администратору по морде, иливыставить дядю из дому, или подстрелить кого-нибудь, или какой-нибудь ещепустяк в этом роде, это моя прямая специальность, но разговаривать свлюбленными женщинами – слуга покорный. Ведь я вас полчаса уже уламываю. Такедете?

– Еду, – просто ответила Маргарита Николаевна.

– Тогда потрудитесь получить, – сказал Азазелло и, вынув изкармана круглую золотую коробочку, протянул ее Маргарите со словами: – Дапрячьте же, а то прохожие смотрят. Она вам пригодится, Маргарита Николаевна. Выпорядочно постарели от горя за последние полгода. (Маргарита вспыхнула, ноничего не ответила, а Азазелло продолжал.) Сегодня вечером, ровно в половинудесятого, потрудитесь, раздевшись донага, натереть этой мазью лицо и все тело.Дальше делайте, что хотите, но не отходите от телефона. В десять я вам позвонюи все, что нужно, скажу. Вам ни о чем не придется заботиться, вас доставят куданужно, и вам не причинят никакого беспокойства. Понятно?

Маргарита помолчала, потом ответила:

– Понятно. Эта вещь из чистого золота, видно по тяжести. Нучто же, я прекрасно понимаю, что меня подкупают и тянут в какую-то темнуюисторию, за которую я очень поплачусь.

– Это что же такое, – почти зашипел Азазелло, – вы опять?

– Нет, погодите!

– Отдайте обратно помаду.

Маргарита крепче зажала в руке коробку и продолжала:

– Нет, погодите... Я знаю, на что иду. Но иду на все из-занего, потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет. Но я хочу вамсказать, что, если вы меня погубите, вам будет стыдно! Да, стыдно! Я погибаюиз-за любви! – и, стукнув себя в грудь, Маргарита глянула на солнце.

– Отдайте обратно, – в злобе зашипел Азазелло, – отдайтеобратно, и к черту все это. Пусть посылают Бегемота.

– О нет! – воскликнула Маргарита, поражая проходящих, –согласна на все, согласна проделать эту комедию с натиранием мазью, согласнаидти к черту на куличики. Не отдам!

– Ба! – вдруг заорал Азазелло и, вылупив глаза на решеткусада, стал указывать куда-то пальцем.

Маргарита повернулась туда, куда указывал Азазелло, ноничего особенного не обнаружила. Тогда она обернулась к Азазелло, желаяполучить объяснение этому нелепому «ба!», Но давать это объяснение было некому:таинственный собеседник Маргариты Николаевны исчез. Маргарита быстро сунуларуку в сумочку, куда перед этим криком спрятала коробочку, и убедилась, что онатам. Тогда, ни о чем не размышляя, Маргарита торопливо побежала изАлександровского сада вон.

Луна в вечернем чистом небе висела полная, видная сквозьветви клена. Липы и акации разрисовали землю в саду сложным узором пятен.Трехстворчатое окно в фонаре, открытое, но задернутое шторой, светилось бешенымэлектрическим светом. В спальне Маргариты Николаевны горели все огни и освещалиполный беспорядок в комнате. На кровати на одеяле лежали сорочки, чулки ибелье, скомканное же белье валялось просто на полу рядом с раздавленной вволнении коробкой папирос. Туфли стояли на ночном столике рядом с недопитойчашкой кофе и пепельницей, в которой дымил окурок, на спинке стула виселочерное вечернее платье. В комнате пахло духами, кроме того, в нее доносилсяоткуда-то запах раскаленного утюга.

Маргарита Николаевна сидела перед трюмо в одном купальномхалате, наброшенном на голое тело, и в замшевых черных туфлях. Золотой браслетс часиками лежал перед Маргаритой Николаевной рядом с коробочкой, полученной отАзазелло, и Маргарита не сводила глаз с циферблата. Временами ей начиналоказаться, что часы сломались и стрелки не движутся. Но они двигались, хотя иочень медленно, как будто прилипая, и наконец <длинная стрелка упала надвадцать девятую минуту десятого>. Сердце Маргариты страшно стукнуло, такчто она не смогла даже сразу взяться за коробочку. Справившись с собою,Маргарита открыла ее и увидела в коробочке жирный желтоватый крем. Ейпоказалось, что он пахнет болотной тиной. Кончиком пальца Маргарита выложиланебольшой мазочек крема на ладонь, причем сильнее запахло болотными травами илесом, и затем ладонью начала втирать крем в лоб и щеки. Крем легко мазался и,как показалось Маргарите, тут же испарялся. Сделав несколько втираний,Маргарита глянула в зеркало и уронила коробочку прямо на стекло часов, от чегооно покрылось трещинами. Маргарита закрыла глаза, потом глянула еще раз и бурнорасхохоталась.

Ощипанные по краям в ниточку пинцетом брови сгустились ичерными ровными дугами легли над зазеленевшими глазами. Тонкая вертикальнаяморщинка, перерезавшая переносицу, появившаяся тогда, в октябре, когда пропалмастер, бесследно пропала. Исчезли и желтенькие тени у висков, и две чутьзаметные сеточки у наружных углов глаз. Кожа щек налилась ровным розовымцветом, лоб стал бел и чист, а парикмахерская завивка волос развилась.

На тридцатилетнюю Маргариту из зеркала глядела от природыкудрявая черноволосая женщина лет двадцати, безудержно хохочущая, скалящаязубы.

Нахохотавшись, Маргарита выскочила из халата одним прыжком ишироко зачерпнула легкий жирный крем и сильными мазками начала втирать его вкожу тела. Оно сейчас же порозовело и загорелось. Затем мгновенно, как будто измозга выхватили иголку, утих висок, нывший весь вечер после свидания вАлександровском саду, мускулы рук и ног окрепли, а затем тело Маргаритыпотеряло вес.

Она подпрыгнула и повисла в воздухе невысоко над ковром,потом ее медленно потянуло вниз, и она опустилась.

– Ай да крем! Ай да крем! – закричала Маргарита, бросаясь вкресло.

Втирания изменили ее не только внешне. Теперь в ней во всей,в каждой частице тела, вскипала радость, которую она ощутила, как пузырьки,колющие все ее тело. Маргарита ощутила себя свободной, свободной от всего.Кроме того, она поняла со всей ясностью, что именно случилось то, о чем утромговорило предчувствие, и что она покидает особняк и прежнюю свою жизньнавсегда. Но от этой прежней жизни все же откололась одна мысль о том, чтонужно исполнить только один последний долг перед началом чего-то нового,необыкновенного, тянущего ее наверх, в воздух. И она, как была нагая, изспальни, то и дело взлетая на воздух, перебежала в кабинет мужа и, осветив его,кинулась к письменному столу. На вырванном из блокнота листе она без помарокбыстро и крупно карандашом написала записку:

«Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаюнавек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий,поразивших меня. Мне пора. Прощай. Маргарита».