Она сказала язвительно:

– А если бы нашел?

– И что? – спросил он.

Она сказала независимо:

– Он мог бы пожелать, чтобы джинн сделал ему стремена!Ему и всем на свете.

Олег покачал головой.

– Нет.

– Почему?

– Джинн, – пояснил Олег, – как и золотаярыбка, как и все остальные волшебные вещи, могут дать только то, что уже естьна свете. Вспомни, ни джинн, ни рыбка никогда никому не дарили того, чего несуществовало в природе. Они просто не в состоянии придумать ничего нового!..Новое придумывает только сам человек. А придумывает только тогда, когда емутрудно, тяжко, плохо… желательно, вообще невыносимо. Потому что, когда простотрудно, мы еще терпим, такая у нас натура, а вот когда невыносимо… только тогданачинаем искать выход.

Она сказала саркастически:

– Хочешь, чтобы людям было невыносимо?

Он сказал холодно:

– Люди все выносят. В том-то и беда, что выносят все,терпят все. Но находятся такие, что не терпят. Вот они и тянут весь родчеловеческий… одни – к переворотам, завоеваниям, другие – к открытиям. Причемкто-то открывает новые земли, куда можно уйти и какое-то время жить счастливо,другие придумывают всякие ветряные и водяные мельницы, приручают коней, коров,собак, слонов, делают лопаты…

– Лопаты всегда были! – возразила она.

Он хмыкнул, вид у него был саркастический.

– Да?

Больше ничего не сказал, она ощутила себя пристыженной,считает умной именно себя, а ведет себя, как простая дурочка, те спорят радисамого спора и возражают, только бы не уступить, извечная бабья черта, как онаненавидит эти «милые женские слабости»!

Чтобы не спорить, она полузакрыла глаза, наслаждаясь дивнойтишиной, когда даже птицы умолкли, кузнечики не стрекочут, а пролетевшая в трехшагах стрекоза едва не оглушила неприятным шумом и скрежетом жестяных крыльев.Из-под приспущенных век видела, как волхв поднялся, взял посох и, расставивноги в полушаге одна от другой, укрепил подошвы и замер.

Легкий шум возник сперва как будто в ее сознании, потом онасообразила, что в самом деле нечто приближается, и приближается быстро. Но,странное дело, звуки идут как будто из-под земли…

Она подобрала опасливо ноги, еще не поняв, что встревожило,но вот так, упершись спиной в дуб, есть чувство надежности, да еще толстыекорни выпирают из-под земли, охраняют…

Шагах в пяти земля поднялась холмиком, осыпалась комьями.Там как раз близко стоит Олег, крепко упершись в землю. Справа и слева началиподниматься еще по одному. Олег резко и сильно ударил посохом, когда земля ещене ссыпалась полностью, а Барвинок только-только начала различать черныеблестящие плечи и короткие мохнатые толстые лапы.

Существо содрогнулось от удара, а Олег прыгнул к другому иснова ударил: сильно, жестко и с явным мужским желанием убить. Она увидела, какза его спиной поднимаются еще три таких же холмика, закричала изо всех сил:

– Сзади!.. Берегись!

Он обернулся не сразу, будто ждал, когда вылезут, новсе-таки ударил первым. Она снова закричала, когда все набросились, он исчезпод их черными блестящими телами, они толкались и свирепо рычали, Барвинокзакричала и, схватив лук Олега, попыталась натянуть тетиву, но заревела от бессилия.

Звери рычали громко и победно, но внезапно некая силаотбросила их назад. Олег поднялся с колен, посох в его руках начал вращаться соскоростью крыльев мельницы под сильным ветром, Барвинок видела только широкийразмытый диск в его руках.

То и дело слышался глухой удар, размытый диск на мигпревращался в быстро вертящийся посох, лицо Олега становится все злее исосредоточеннее, снова удар, еще и еще. Звери пробовали бросаться, пригнувшись,другие подпрыгивали, но первых бил в голову, другим перебивал задние лапы,Барвинок слышала частый треск, хриплое рычание, где ярость мгновенно сменяетсяболью…

– Еще двое! – прокричала она. – Слева!

Пятеро из странных зверей ползали на четвереньках, за тремятянутся широкие полосы крови, Олег в раздражении отшвырнул посох, Барвинокохнула в ужасе, а он начал бить руками и ногами, получалось еще быстрее, аудары стали сокрушительными, словно жертва попадала под удар молота.

Последние, что явились чуть запоздав, сперва двинулись всхватку, потом замерли и начали отступать. Один поспешно стал зарываться вземлю. Олег подхватил и швырнул посох. Барвинок услышала треск, зверь вздрогнули завалился навзничь, раскинув лапы.

Второй почти скрылся в норе, но Олег нагнулся, ухватил,Барвинок охнула, когда он безжалостно вытащил таинственное существо на свет,обхватил его сзади и быстрым рывком сломал шею.

Тело распласталось на земле и застыло, а он подобрал посох,лицо брезгливо искривилось. Она смотрела непонимающе, как он тщательно вытираето шкуры убитых, существа чем-то похожи на гигантских кротов, и мех у нихгустой, хоть и короткий.

– Что это было?

Он отмахнулся.

– Не знаю.

– Это послали за нами?

– Конечно, – ответил он. – Кто-то знает, чтоидем по его шкуру. А это очень нехорошо. Не люблю.

Она сказала дрожащим голосом:

– Да, конечно, лучше нападать исподтишка…

– Лучше, – согласился он.

– Но это нечестно, – возразила она.

– А пятеро на двоих – это честно? – спросилон. – Оставь эти детские считалочки.

Она спросила задиристо:

– А зачем последнего убил? Он уже просто удирал!

– А чтоб не удрал, – ответил он. – Удиратьнехорошо.

Он приставил ладонь к глазам козырьком, защищая от яркогосолнца, долго всматривался в даль. Лицо стало задумчивым.

Она нервно покосилась на разбросанные трупы, один прямо укончика сапога волхва полураскрыл страшную зубастую пасть, вот-вот вцепится, аэтот рыжий уже то ли парит мыслью ввысь, то ли унесся ею вдаль, никакой боевойярости в зеленых глазках, только что-то вроде вселенской печали, даже жалкопочему-то, так бы и прибила, чтоб не мучился… или прижала бы его голову к грудии почесала за ушами.

Не выдержала, спросила грубо:

– Что уставился?

– Дальше места знаешь? – поинтересовался он.

– Дальше, – сказала она, очень гордаяпознаниями, – идут племена дубарей, рыбунов, болотичей… А еще горбунов, ещеих звали людьми ночи. Уж и не помню, как сейчас кличутся, все время именуютсебя иначе… это все голая степь, а дальше страна вся из зеленых долин и пологиххолмов… Что скажешь?