Барвинок, все еще сердитая, приблизилась, стараясь нетопать, а то у этого чудовища шаги получаются оскорбительно легкие и бесшумные,а у нее – как у плохо подкованного коня.

В паре сотен шагов среди зелени приземистой травы чернеютямы с валиками выброшенной наружу земли. Трое существ, ростом с человека, нотолстых и покрытых плотной, как у кротов, шерстью, стоят, осматриваясь и нюхаявоздух.

Из нор вылезли еще двое, эти сразу пошли на четверенькахвокруг, щупали и нюхали землю, Барвинок замерла в ужасе, один начал сдвигатьсяв их сторону. Голова и плечи блестят, словно из металла, но дальше шерсть,тугие мышцы под нею перекатываются, как неспешные волны.

Олег нахмурился и потащил из-за плеча лук. Барвинок нервнопоглядывала, как он накладывает стрелу на тетиву, но одно из дальних чудовищпронзительно свистнуло, все остановились и повернули к нему морды.

Монстр буквально водил по земле мордой. Остальные подбежалик нему, тоже рухнули на четвереньки. До Барвинок донесся скрежет, который дажеона расценила как крик радости.

– Они напали на наш след!

– Не на наш, – ответил он негромко.

– Как это?

– Я поменял свою обувь, – объяснил он, – содним из тех гробокопателей.

– Но я не меняла!

– Я твою потер листьями полыни, – сказалон. – Все запахи отобьет.

Она поморщилась.

– То-то так гадко пахнет…

– Гадко? – удивился он. – А в столице модницыза большие деньги перекупают такой отвар… Странно.

Она принюхалась снова. Что-то не припоминает, чтобы волхвотлучался тереть какой-то гадостью ее башмачки, ну да ладно, не первый разтемнит и недоговаривает.

– Тогда пострадает Климандр?

Он покачал головой.

– Нет, эти подземные звери полезут в ущелье. Можетбыть, их там тоже побьет или завалит в ловушках… Климандр в безопасности, небойся. Если кто и кинется следом, то еще издали увидит, что не тот, сразу жеповернет обратно. Им надо спешить, эти существа недолговечны.

– Так это… – прошептала она в страхе.

– Ну-ну, договаривай, – подбодрил он.

– …и есть жуткие подземные волки, которыми нас пугают вдетстве?

– Они, – буркнул он. – Если бы не ихдороговизна и короткий срок жизни, вызывающие их стали бы властелинами мира.Правда, таких властелинов было бы много… Так что ничего бы не изменилось, увы.Разве что войны стали бы злее. Ладно, пойдем.

Она охнула:

– Но они еще не…

Она прервала себя на полуслове. Люди-жуки, взяв след, нырялив землю, словно в вязкое болото. Она различила, что их тела трясутсямелко-мелко и земля расступается, пропускает их в свои недра.

Олег вернулся к коням, успокаивающе похлопал своего по шее,тот сразу же перестал пугливо прядать ушами, даже лошадка Барвинок вздохнула соблегчением и с укором посмотрела на припоздавшую хозяйку.

– Все, – сказал он с досадой. – Поехали!Что-то я совсем ползу с такой спутницей… Прибить, что ли, чтоб всем былохорошо?

– Кому это всем? – спросила она сердито. –Тебе уж точно не будет хорошо!

– Почему?

– Ты ж говорил, что у тебя есть эта… как ее… совесть!

Он легко вскочил на коня и уже с седла ответил задумчиво:

– Как раз она и говорит, что прибить пора, пора…

Голос его прозвучал очень серьезно, она насторожилась, волхвшутить не умеет, а в этих словах есть и другой затаенный смысл, который онадолжна понять недвусмысленно…

– Почему пора? – прощебетала она и улыбнулась какможно невиннее.

– Потому что с каждым днем ты сильнее, – объяснилон и спросил: – Едешь или остаешься?

Она поспешно вскарабкалась в седло, по спине как будто водяткуском льда, а глаза волхва неспроста такие серьезные и загадочные. Однако онничего больше не сказал, усмехнулся коротко и пустил коня от дерева прямо,спокойно, совершенно не обращая внимания на близость земляных волков.

Барвинок крикнула вдогонку:

– Сейчас увидят и вылезут!

– Не увидят, – ответил Олег равнодушно.

– Почему?

– У кротов глаза слабые, – буркнул он.

– Это не кроты!

– У червей и вовсе нет, – отпарировал он. –Вообще-то под землей глаза не нужны.

Она хотела спросить, при чем тут жизнь под землей, если этизвери созданы колдуном, но Олег уже пригнулся к конской гриве, посылая его вгалоп, а если не догнать, то, как он предупредил в самом начале, нянчиться небудет, она останется одна.

Его конь даже накренился набок, делая резкий разворот всторону леса, она крикнула торопливо:

– Это удлинит дорогу!

– А ты как хотела? – спросил он через плечо.

– Вон дорога по равнине!

– А землеволки? – спросил он без всякого ехидства.

Она посмотрела с недоверием.

– А что они… Ах, не смогут через лес?

– Смогут, – ответил он, – но намногомедленнее. Им проще под самой поверхностью, лишь бы свет не жег их глаза ишкуры, а в лесу корни идут глубоко. Да и не трава же, корни дуба не прорвать,надо грызть, а оно им надо?.. Так что обойдут.

– И на время потеряют след! – сказала она сэнтузиазмом. – Олег, а ты, оказывается, умный!

Он посмотрел с недоверием, в самом ли деле восхитилась илиже каким-то образом хитро обругала. Подумав, решил, что все-таки обругала,потому что если это вот для нее признак ума, то ничего другого умного в нем незаметила. А он горы бисера рассыпал и расшвыривал, вещал о звездах, о строениимира, о черепахе, на которой земля, о Мировом Дереве, о сходящих днем на землюзвездах в облике красивых женщин, что вообще-то такая же брехня, как и МировоеДерево или мировая черепаха в бескрайнем океане…

Деревья надвинулись и пошли навстречу, быстро исчезая заспиной. Барвинок с облегчением замечала толстые могучие корни, выползающиенаверх, бугрящие толстый слой мха, под землей такие же крепкие, прочные, уодних деревьев широко расходятся под поверхностью, у других уходят на большуюглубину, спасут, защитят, устроив для подземных хищников настоящие стены…

– Ты от своего не отступишься? – спросила она. Емуголос ее показался странным, но смолчал, а она, не дождавшись ответа,повторила: – Не отступишь, не свернешь, не откажешься…

Он буркнул:

– Только сейчас поняла?

– Убей колдуна, – проговорила она тем же страннымголосом, – но… не уничтожай воду!