Она сказала торопливо:

– Я сейчас поймаю твоего коня!

Он в раздражении отбросил обломок посоха.

– Зачем?

– Надо бежать, – выпалила она. – Колдунпришлет еще!

– Уже прислал, – ответил он сухо. – Если бымог, прислал бы больше.

– Здесь других нет?

– Здесь нет, – сообщил он, – но там будетнамного больше.

Он повернулся к убежавшему коню, оглушительно свистнул. Коньвстал на дыбы, потряс головой, словно протестуя, но все же прибежал быстро и суслужливой покорностью.

Олег вспрыгнул в седло, сказал нетерпеливо:

– Поехали! У них нет ничего такого, что стоило бызабрать.

Она ощутила, как жар опалил лицо.

– Ты думал, буду обшаривать трупы? Да ни за что!

– Зря, – сказал он бесстрастно. – Бываютинтересные вещи.

Он наклонился к обломку посоха, но не стал выдергивать изгруди поверженного, подхватил с самой земли навершие, быстро выломал пылающийрубин и сунул за пазуху. Барвинок все еще осматривалась, слишком все произошлонеожиданно и быстро, а волхв по-разбойничьи свистнул и пустил коня вскачь.

Они снова неслись в сторону далекого леса, как можно быстреепересекая открытое пространство. Сухая трава трещала, превращаясь в пыль, будтостоит так тысячи лет, земля звенит, как прожаренные на солнце доски, воздухгорячий и такой невесомый, что почти не чувствуется даже на большой скорости.

Волхв, как она поняла, пытается убить двух зайцев: и дорогусокращает, и засад на дороге надо избежать, все правильно, только неудобно…

На полдороге попался странный мост: древний, из массивныхглыб, злобно выгнувший спину горбом, да так и застывший, словно в недоумении, агде же река, почему он здесь, куда делась…

Даже Барвинок ощутила дыхание древних времен, когда-то здесьв самом деле текла река, но теперь шумят ветками деревья-великаны, задевающиевершинками облака, и даже от русла, где беспечно бежала вода, не осталось иследа.

Волхв часто посматривал на небо, наконец потрепал коня пошее и сказал с сожалением:

– Не успеваем. Придется заночевать здесь.

Она возразила, скрывая радость:

– В эти дни луна светит ярко! Может быть, если догорода близко, поедем и ночью?

– Лес подступает к самому городу, – сказал онхмуро. – Здесь даже днем бывает темно. Но дело не в этом. Как я ужеговорил, маги создают тварей, чтобы служили, а потом разочаровываются ипрогоняют. В этом городе живет еще один маг, и поэтому в окрестностях городаэтих монстров особенно много.

– Но ты же их побьешь?

– Не тогда, – возразил он сухо, – когда онсоберет всех и бросит на меня разом.

Она сказала с издевкой:

– Ну хоть чего-то да боишься! А то я уже думала…

– Думать вредно, – сказал он с холодком вголосе. – Морщины появятся.

Она зябко повела плечами.

– Ну, если морщины… Тогда да, ладно. Я могу в седлепровести и всю ночь.

– Всю ночь не потребовалось бы, – произнесон. – Черный Маг уже близко. Но не успеваем.

Тьма в самом деле сгущалась с каждым шагом. Барвинок началатихонько паниковать, но волхв звериным чутьем отыскал совсем рядом полянку,моментально развел костер, яркий свет оттеснил тьму, и Барвинок сразу ощутила вкоторый раз, что за той чертой – грозный и враждебный мир.

Олег ломал ветви и бросал в огонь, а она, помня, что перваяобязанность женщины – кормить мужчин, выкладывала из мешка съестные припасы.Подивилась, что почти не уменьшились, волхв в самом деле запаслив, даже сольприпасена в отдельном узелке.

Олег посмотрел с ленивым одобрением, женщина всегда хорошовыглядит, когда готовится кормить мужчину. И щечки алеют, и глазки блестят, ивообще вся такая домашняя и теплая, такая вроде бы не укусит, не боднет, нелягнет, не поцарапает…

– Ты уверен, – спросила она, – что сможешьбез своего посоха? Как мог переломиться? Мне казалось, он был крепче железного!

– Да, – согласился Олег, – служил верно.

– Ты без него сможешь?

Он повел плечами.

– При чем здесь посох? Есть лук, есть острый нож… Да ивообще есть я.

– Ну, – протянула она, – главное, ты…

– Главное, – согласился он. – А как иначе?

– А ты мог бы не бахвалиться?

Он подумал, покачал головой.

– Не мог бы.

– Почему?

– Откуда мне знать, где я бахвалюсь?

Желтый, а временами вообще бесцветный, словно призрачный,огонь костра превратился в ночной: красный, пурпурный, ощутимо тяжелый ивещественный, в сумрачном воздухе бесшумно проносятся летучие мыши, Барвинокчувствовала их только по дуновению воздуха, когда они пролетают слишком близко,стремясь получше рассмотреть ее, удивительную гостью их мира.

Далекие горы вечером принимают странный синеватый облик,тени между ними фиолетовые, лиловые, потом плавно переходят в черные исливаются с ночным небом, где зажигаются холодные звезды.

На этот раз она легла с ним рядом, с той стороны костранеуютно и страшно, Олег кивнул, еще бы спорил, гад, но скрывает ликование, этоже видно, а ночью вроде бы во сне подгребет ее ближе, да так, что она пискнет ине сможет брыкаться…

Волхв в самом деле сразу же положил на нее руку, от ладонипошло такое уютное тепло, что сон пришел моментально. Очнулась от негромкогошарканья или чирканья, чувствуя все еще надежное мужское тепло и защищенность.

Она лежит у полного красных угольев костра одна, ужерассвело, птички проснулись и мило чирикают, а волхв сидит на пне, сгорбившись,одна рука неподвижна, судя по плечу, другая мерно и ритмично двигается.

Приподняв голову, она всмотрелась непонимающе. У волхва водной руке новенький посох, другой срезает ножом мельчайшие, как опилки,стружки. Дерево скрипит и сопротивляется, будто не дерево, а топор подточильным камнем.

– Ты что, – спросила она разочарованно, – такбыстро нашел замену?

– Нашел, – ответил он.

– Здорово, – сказала она. – Просто поверитьне могу! Волшебные посохи так быстро не получаются!

Он скривился.

– Ты умелец по этим штукам? А где у тебя свой?

– Я не умелец, – возразила она. – Но это итак всем понятно!

– Мне, – сказал он, – непонятно. Я вот смотрюи вдруг вижу подходящее деревцо… Да, редкое, верно. Но раз попалось, я что,дурак – отказаться?