гостями широкие стеклянные двери: – Сюда, пожалуйста, в залу.

Они, не торопясь, прошли в просторную, обставленную с намеком на классический стиль комнату и остановились посередине, прямо на шкуре зебры.

– Кто там? – донесся из глубины квартиры недовольный женский голос.

– У нас гости! – звонко крикнул в ответ Махович.

Анна переминалась с ноги на ногу, не имея понятия, как ей себя вести, Степан же был, по обыкновению, спокоен, только лоб пересекла глубокая морщина, и профиль снова стал жестким, как на тех монетах. Она расправила плечи, стараясь ему соответствовать… получилось не очень.

– Гости? – возмутился женский голос. – Мы же никого не ждем.

Махович извинился, неохотно потрусил в коридор, и оттуда послышался громкий шепот.

– Какие доверительные отношения, – ехидно заметила Анна. – И отчество тебе, и добро пожаловать… И давно это у вас?

Степан безразлично пожал плечами.

– Понятно, – протянула Анна, хотя ей ничего не было понятно, и чем дальше, тем больше. В дверях появился Махович, уже без сеточки на голове.

– Устраивайтесь пока на диване, а я… один момент, – сказал он и снова исчез.

Они так и поступили, расселись и стали ждать. В глазах у Анны рябило от зебры…

– Кто бы мог подумать, что он такой любитель сафари, – шепнула она Степану. – Не удивлюсь, если он и ее сам того… Выложил на всеобщее обозрение свой первый опыт, так сказать.

Чтобы не смотреть на полоски, она стала изучать помпезный интерьер, а толстая белая жаба, раздувая горло, в свою очередь рассматривала ее из своего квадратного аквариума. Вид у нее был воинственный, и Анна порадовалась, что стеклянная крышка задвинута, иначе эта любопытная «крошка» могла бы в один прыжок преодолеть расстояние до дивана и шлепнуться ей на колени.

Увидев на дне аквариума кованый сундучок с сокровищами и рассыпанные вокруг китайские монетки, Анна фыркнула. Фен-шуй зашкаливает.

Минут через пять их терпение было вознаграждено, в дверях появился напомаженный, надушенный Махович, а еще через минуту вошла и ее давешняя дуэлянтка, тоже во всеоружии.

– Добро пожаловать в наш дом, очень рада вас видеть, – Бажова широко улыбнулась, протянула Степану длинную тонкую руку, и тот слегка ее пожал, изобразив вежливую улыбку, потом устроилась в кресле напротив, картинно закинула ногу на ногу и после паузы обронила: – И вас тоже, Анна.

– Да-да, я тоже, тоже рад, – спохватился Махович. – Чем мы обязаны такому вниманию?

– Я бы хотел кое-что с вами обсудить, – сухо сказал Степан.

– Может, сначала по бокалу? – продолжала разыгрывать из себя радушную хозяйку Изольда, не отрывая глаз от Степана. Анна даже почувствовала укол ревности, чего с ней сроду не бывало.

– Можно, – великодушно разрешил Степан. – Виски безо льда, на два пальца.

– А вам, Анна? – спросил Махович.

– Ничего не надо, спасибо.

Бажова легко вспорхнула с кресла, отчего разрез на юбке показал все прелести ее ног и даже выше, профланировала к громадному глобусу, оказавшемуся баром, и разлила по стаканам спиртное. По дороге назад она остановилась около аквариума и любовно провела пальцами по стеклянной стенке.

– Вы уже успели познакомиться с Джоан Роулинг, правда прелесть? – проворковала она, затем раздала мужчинам выпивку, и, когда садилась, разрез юбки снова продемонстрировал больше, чем следовало. – Это мой любимый сорт, всегда привожу его из Лондона.

После глотка виски салонный разговор возобновился.

– Так о чем вы хотели поговорить? – спросил Махович, преданно заглядывая в глаза Степану.

Все так уютно, чинно и благородно сидели, так вежливо друг другу улыбались, что Анна просто не представляла, как можно в такой атмосфере «выводить кого-то на чистую воду».

– Дело в том, что мне стало известно, кто украл Бхаласкар, – неожиданно заявил Степан.

– Что?! – в один голос воскликнули хозяева дома, при этом Махович подскочил в кресле, а Бажова замерла.

– И вы приехали сообщить нам об этом? – Махович откашлялся. – Это очень приятно… Но чем мы заслужили такую честь?

Плохо дело, подумала Анна, увидев, что он быстро пришел в себя и даже расслабился, в общем, колоться не собирается… Андрей-то, оказывается, крепкий орешек.

– Я приехал сказать, что все знаю, – с нажимом продолжил Степан. – Мне известно, что украдено не все колье, а только один пейнит, известно, кто знал, что он легко вынимался из оправы, куда его спрятали и куда спрятали саму оправу, известно, как вынесли камень из зала презентации, и, наконец, кто знал галерею, как свои пять пальцев, и кому было проще всего это сделать.

Степан начал тихо, затем заговорил громче, громче и все более угрожающе, неотрывно буравя взглядом Маховича. Атмосфера в комнате изменилась, Анне показалось, что воздух стал накаляться и вибрировать. Махович бледнел, Бажова, сжав кулаки, ловила каждое слово.

– Кроме того, я знаю, кто вел дела с Василием Карецким, был знаком с Кириллом Львовичем Романовым и, наконец, кто их убил и за что. Я знаю ответы на все эти вопросы!

Как опытный актер, Степан выдержал Мхатовскую паузу, во время которой Анна затаила дыхание – под таким напором она и сама бы не выдержала и призналась во всех смертных грехах… Неужели у него получится?

– Я что-то вас не совсем понимаю, Степан Александрович, – изменившимся голосом произнес Махович.

– Аня, дай фотографию, – не сводя с него глаз, велел Степан.

Она тут же схватила свою сумочку и стала в ней рыться, не сразу вспомнив, что перед уходом из интернет-кафе он распечатал снимок, где Махович держит бокал с «Кровавой Мэри», и передал его ей на сохранение. Как нарочно, под руку попадалось все, что угодно, но только не то, что нужно. Расстегнув молнию потайного отделения, Анна достала пачку снимков из офиса Батищева, и, сунув их Степану, снова нырнула в сумочку.

– Что это? – занервничал Махович.

– Улика. – голос Степана стал острым как лезвие. – Прямая улика.

– Ложь, все ложь! – вдруг вскинулась Бажова и затряслась, впившись глазами в верхний снимок. Анна удивленно проследила за ее взглядом, увидела улыбающуюся Леди SPA в обнимку с чернобровым красавцем и хотела было сказать: «Нет-нет, это не та фотография», но не успела – Бажова вскочила и отпрыгнула к окну, глаза ее бешено заметались по комнате, вены на шее вздулись.

– Вам ничего не удастся доказать! – истерично выкрикнула она.

– Лягушенок, успокойся, – взмолился Махович. – Что ты?

Анна в недоумении переводила взгляд с одного на другую.

– Ты и Карецкий, – тихо проговорил Степан. – На воре шапка горит…

Махович удивленно взглянул на него, затем взял снимок, повертел в руках и ошалело повернулся к своей половине.

В этот момент в дверь позвонили и, не дожидаясь ответа, ударили чем-то тяжелым.

– Откройте, полиция! – потребовал грубый мужской голос. – Немедленно откройте, мы