знаем, что вы дома! В квартире находится опасный преступник!

– Уже и полицию вызвали? Ничего у вас на меня нет, не докажете! – злобно прошипела Бажова и ринулась из комнаты.

Бормоча: «Золя, Золенька, успокойся», Махович бросился за ней следом, Степан с Анной за ними. В дверях спальни Андрей внезапно остановился и попятился назад.

– «Золенька»!! Как же ты меня достал, – передразнила его Бажова и взвела курок пистолета. – Вот, у Васечки на память прихватила. Стой, где стоишь, иначе тут же отлетишь в мир иной. И вы все тоже, стоять на месте. Камень мой, я никому его не отдам!

Вслед за мужчинами Анна подняла руки вверх, чувствуя, как по позвоночнику прошла судорога – перед ней стоял совершенно сумасшедший человек, глаза Изольды стали огромными как блюдца, губы сжались в узкую линию, руки тряслись.

Держа всех троих на прицеле, Бажова принялась рыться в верхнем ящике трюмо. Анна завороженно следила за ее действиями, боясь шелохнуться, ибо сомневаться в том, что та, не раздумывая, выстрелит, не приходилось.

Обезумевшая светская львица выкидывала вещи прямо на пол и в конце концов достала какой-то скомканный платок, развернула его, отбросила… в руке остался Бхаласкар.

– Так это ты? – чуть не плача, спросил Андрей.

– А ты думал, почему я так зажглась этой презентацией, носилась с тобой, советовала, как лучше все устроить? – Бажова разразилась гортанным смехом. – Думал, небось, что я тебя люблю и поэтому помогаю?

– А зачем же ты предложила нанять частного сыщика?

– Для алиби, конечно, для чего же еще, – стальным голосом сказала Изольда.

– Ты же меня уничтожила, – Махович схватился за голову. – Мою карьеру уничтожила.

В это время грохот снаружи возобновился, дверь явно вознамерились выбить.

– Плевала я на тебя! И на твою вшивую карьеру! Да ты Васе даже ноги мыть не сгодился бы! Его я любила, ясно? Его, а не тебя! Только не оценил он, вот и поплатился.

– Значит, ты его убила? – вклинился в разговор Степан.

– И ни капли об этом не жалею. Не жалею! – теперь было уже непонятно, смеется Бажова или рыдает.

– Да нет, этого не может быть! Не слушайте ее! – замахал руками Махович. – Я помню, как мы вернулись из кафе и вместе легли спать.

– Ха-ха-ха… Лечь-то легли, а спал только ты и крепко – еще бы, полпачки снотворного с чаем проглотил. А я в машину и к Васе. Мы же с ним вместе все провернули, собирались уехать из страны и пожениться… Только этот подлец, когда дело было сделано, сразу открестился. Я к нему приехала, привезла Бхаласкар, а он начал канючить, что надо, мол, подождать, пока все уляжется, тра-та-та… а у самого интрижка с певичкой какой-то, думал я не знаю. Но только не на такую нарвался. Я решила оставить пейнит себе, а он попытался отнять, вот и пришлось…

– И увидев, что мы с Анной подъехали к дому Васи, ты решила нас подставить? – уточнил Степан.

– Да мы хотели от этой дуры сразу избавиться, чтоб никому ничего не успела ляпнуть. – Бажова ткнула пистолетом в Анну. – Ты же наверняка видела, как я доставала колье, ты ведь рядом упала? Я еще за тебя ногой зацепилась.

Анна отрицательно покачала головой – ничего она не видела и никакого удара ногой не помнит, после взрыва у нее вообще шок был, – хотела что-то ответить, но слова застряли в горле.

– Только этот идиот Виталик не смог тебя в лесу поймать… – исходила желчью светская львица. – А Вася не захотел вылезать из машины, светиться.

– Так это Карецкий сидел в том черном «Мерседесе»? – воскликнула Анна.

– Кто ж еще.

– Ну, а Романова-то зачем было убивать? – спросил Степан.

– Вася с ним дружил и именно от него узнал про этот камень. – Бажова разжала кулак, и в свете люстры Бхаласкар вспыхнул огнем. – Старик знал, что у нас с Васей роман, даже как-то раз застукал нас целующимися. Он мог выдать меня… Не вовремя вы к нему притащились.

– Откройте немедленно! – кричали из-за двери, которая уже ходила ходуном от ударов.

Степан на всякий случай загородил Анну плечом, а она считала мгновения и молилась, чтобы эта чокнутая их не перестреляла, прежде чем ворвется полиция.

– Пейнит мой! – прошипела Бажова и снова крепко зажала камень в руке. – Никто его у меня не отнимет.

В этот момент дверь, наконец-то, распахнулась, в квартиру хлынули оперативники в бронежилетах и с автоматами.

– Всем оставаться на местах! – завопил Галемба, ворвавшийся одним из первых. – Вы все арестованы!

– Не стреляйте, мы безоружны! – крикнул Степан, оттесняя Анну к стене, подальше и от Леди SPA, и от полицейских.

Изольда перевела дуло пистолета на подполковника и взвизгнула:

– Тут я командую!

– Дорога дамочка, поменьше прыти, – вкрадчиво начал Галемба. – Вы пистолетик-то свой лучше положите на пол, а то нас, как видите, гораздо больше.

– Он мой, никому не достанется! – завопила Бажова, прижимая к груди камень.

Галемба сразу сообразил, о чем идет речь:

– И камень тоже… на пол.

А потом все произошло так быстро, что Анна не успела ничего толком сообразить: Бажова метнулась к окну, раздался выстрел, она упала, Степан толкнул Анну на пол, она рухнула, приложившись головой о паркет, кто-то что-то кричал, кто-то командовал, а Бажова лежала в расползающейся вокруг ее правой ноги луже крови.

– Где чертов камень? – вопил Галемба.

Все искали, искали…

– Может, она успела в окно его выкинуть? – предположил кто-то.

– Быстро на улицу! – скомандовал Галемба. – Все обшарить, снег перекопать, каждую снежинку просеять!

… А потом приехала «Скорая», Изольду унесли, предварительно надев на нее наручники и сообщив, что она имеет право на адвоката, а Махович, Степан и Анна были доставлены в отделение полиции, где несколько часов давали подробные показания…

Когда их наконец-то отпустили, на дворе стояла ясная лунная ночь. Ветер совершенно стих, крупные белые хлопья неслышно ложились им на плечи, воздух был наполнен странным нереальным сиянием, температура всего за несколько часов поднялась градусов на десять, и, самое главное, все встало на свои места – снова над головой простиралось бездонное звездное небо, а под ногами была надежная снежная твердь.

Глава 46

Увидев хозяйку, Мотильда пришла в восторг и, пока они, поблагодарив соседку, поднимались на лифте, лизала Анне лицо, скулила, жалуясь, что пришлось ждать ее так долго.

– Я уже ревную, – капризничал Степан, протискиваясь за Анной в прихожую. – Сколько можно целоваться?

– Что, завидно? – подтрунивала она. – Не расстраивайся, и тебе перепадет, если заслужишь.

Степан не стал медлить, взял у нее из рук собачку, та, недовольно порыкивая, принюхалась,